Книга Нептида. Искупление - Антон Фарутин

– У какой еще Стены? – вмешался Рон, который хоть и никогда не учился в школе, но на занятия ходил еще когда рос в Храме.

– Стен много и каждая из них посвящена своему предмету. На стенах выбиты все необходимые знания, которые являются общими.

– Это типа огромной книги что–ли?

– Да, чем–то похоже, – согласился Жонг, выводя путников на другой уровень, который был лишен зелени и больше походил на скоростную автостраду. – После вскармливания младенцы передаются в руки назначенных Советом воспитателей и воспитательниц и до семи лет дети обучаются исключительно в форме игры. Дети учатся во время прогулок, поскольку все Стены покрыты изображениями камней, минералов, металлов, рек и озёр, источников дождя и грозы и прочих воздушных явлений. На Стенах изображены абсолютно все виды деревьев и трав, всевозможные породы рыб и птиц.

– А потом?

– Потом наступает следующий семилетний период. Повзрослевших юнгвитов отделяют от детей и они переходят на обучение в Лабиринт. Это специальная зона где Стены выделены для математических фигур, физических и химических законов, а также для ремёсел.

– Его отсюда не видно?, – спросила Джейн, которой стало любопытно.

– Нет. Лабиринт находится на другом конце Витариума. Великий Архитектор считает, что совместная жизнь разных возрастных групп юнгвитов мешает их воспитанию.

– Подозреваю, что дальше идет еще один семилетний цикл? – Ронни показалось что он уловил суть разделения подростков на группы.

– Верно. Юнгвиты в возрасте от 14 до 21 года обучаются отдельно. Они проходят интенсивную физическую подготовку и изучают науки и ремесла. Это финальный этап их обучения согласно Спирали. Затем их ждет Испытание и разделение на касты Строителей и Прогрессоров.

– Кто такие «прогрессоры»?

– Это – ученые и инженеры. Они будут двигать развитие Спирали и будут жить до старости, развивая человечество и поднимая его на новую ступень.

– А что же тогда происходит со «строителями»?

– Мы посвящаем себя служению обществу и в сорок лет нас будет ждать праздник Высвобождения. Моё высвобождение состоится как раз в этом году, – пожилой мужчина мечтательно улыбнулся, приглашая следовать за ним по очередным ступенькам в сторону высокой ажурной башни, чьи стены отливали мягким голубоватым оттенком, а Ронни с ужасом подумал, что их провожатому оказывается исполнилось всего сорок лет в этом году. Сорок! А он выглядит если не как изможденный старик, то уж точно так будто всю свою жизнь провел в шахте или на урановых рудниках. Или быть может он их там и провел?!

– Ты случайно говоришь не о смерти, Жонг?

– Да, верно. Мы называем это Высвобождением. Я очень жду своего праздника, он должен случиться уже через месяц.

***

Кадзу Мисору сидел в полумраке. Ему хорошо думалось при свете нескольких свечей, а запах курительных палочек неизменно настраивал его мысли на продуктивный лад.

Весть, которую он только что получил была одновременно и радостной и печальной. То, что его двоюродный брат Ямагути был жив безусловно радовало его, потому что семейные узы в якудза были чрезвычайно сильны. Но вот то, что он сейчас оказался в плену… мда, это заставляло задуматься над выбором правильного решения.

Мастер аккуратно протер тряпицей выступившие капли крови и коротко взглянул на бурёндо. Процесс нанесения ирезуми был чрезвычайно болезненным и только по–настоящему крепкие духом мужчины решались на него. Лицо Мисору не выражало ни малейших признаков боли и татуировщик взял в руки следующую деревянную палочку с иглой морского ежа и молоточек. Уверенными жестами он приступил к нанесению новой крупной чешуйки на груди предводителя клана.

Боль не мешала Кадзу думать, скорее наоборот – боль была неотъемлемой частью его жизни. Можно сказать она была ее сутью. Ямагути был младше на пять лет, отличался высокой преданностью делу и Мисору знал, что тот предпочел бы смерть плену. И если он всё же оказался схвачен, значит дело было серьезным.

Игла с краской попала в нерв, но Кадзу не шелохнулся. Не было раньше такого, чтобы кто–то ставил якудза в зависимое положение и требовал от бурёндо выкуп. Это было противоестественно. Игла снова больно вонзилась в мышцу. Да, не просто выкуп, а исполнение чужого приказа!

По груди скатилась новая струйка крови и мастер поспешно промокнул ее ветошью. Новый укол и снова дикая обжигающая боль. Потом еще. Снова и снова. Мисору заслужил эту боль, нарушив свой обет. Он вынужден пойти на поводу у своих врагов. Но не ради брата. Точнее не только ради него, а ради достижения великой цели служения Тёбэю.

Если он сейчас притворится слабым, это даст ему возможность узнать врага лучше. И возможно даст шанс существенно расширить сферы влияния якудза сразу в двух направлениях. Это была политика, искусство быть скользким как змея. И как змея накопить достаточно смертельного яда, чтобы нанести всего один, но решающий укус. Игла вновь вошла под кожу и мастер довольно хмыкнул, радуясь точности своего рисунка.

Один решающий удар. Но время для него еще не пришло.

Мисору поднялся с ложа и прошел к зеркалу. Он выполнит поставленную перед ним задачу. Притворится подавленным и продлит жизнь Ямагути.

Несмотря на полумрак в зеркале отчетливо был виден новый сегмент змееподобного дракона. Чешуйка имела четкие сине–зеленые контуры, но пока еще была пустой внутри. Мисору заполнит её, так же как заполнил уже сотни других на его теле. Он сделает это когда выполнит порученное задание.

***

К тому времени когда жители Витариума начали выходить на улицы города, путники как раз успели добраться до лазурной башни. Жонг опасливо оглянулся по сторонам, и нырнул в небольшую нишу у подножия. Там располагалась дверь с выведенной по трафарету цифрой «14» и китаец, приложив свой браслет, открыл её.

– Скорее, скорее, – подгонял он землян, явно чего–то опасаясь. – Никто из жителей города не должен вас видеть, свободно разгуливающими по улице.

Они прошли по узкому, но чистому коридору, который словно змея извивался вверх и вниз, постепенно уходя вглубь здания. Ронни поражался тому насколько стерильно чистыми были стены этого казавшегося сугубо техническим прохода. Они миновали несколько развилок, затем свернули влево и прошли по широкому коридору с рядами одинаковых дверей по обеим сторонам.

– Жонг, ты ведешь на встречу со своими товарищами? – настороженно спросила Джейн.

– Мы называем друг друга братьями и сестрами. В обществе Спирали все люди равны между собой и это великое благо. Проходите, вам сюда, – китаец распахнул одну из дверей в конце коридора и они очутились в комнате практически идентичной, той что посещали еще в самом начале своего визита в Витариуме. – Располагайтесь здесь. За вами скоро придут.

– Кто придет, Жонг? Как их зовут?

Витариец на мгновение застыл в дверях, словно удивленный таким вопросом: