Книга Испытание на прочность - Алексей Ильин

Рекс медленно кивнул:

— Собственность. Без шанса на свободу.

— Если по правилам играть, — улыбнулась собеседница. — Но я сыграла не по правилам и стала хозяйкой. К тому же меня нашла сестра. С той поры мы друг друга не теряли. Держались вместе. А я больше не падала. Но вот появляешься ты, и я узнаю, что… Пойми, каждая встреча с кем-то из вас заканчивалась для меня катастрофой. Я побоялась снова потерять контроль над своей жизнью. Не хочу больше падать, Рекс. Не смогу опять оказаться на самом дне.

Ее голос слегка осип и стал ломким. Рекс всерьез испугался, что она заплачет. Он не представлял, что делать с плачущей Мэрилин. Он вообще не представлял себе ее плачущей! Но и что сказать, тоже не знал. Да и чего тут скажешь? Я не такой? Все будет хорошо? Что? Любые слова прозвучат неубедительно и глупо. Поэтому Рекс не нашел ничего лучше, как ответить простое:

— Я понял.

Она кивнула и несколько раз моргнула, а потом отвернулась.

Черт!

Тогда Рекс решил: раз он не знает, что сказать, то, по крайней мере, может попытаться что-нибудь сделать. Он осторожно взял женщину за плечи и притянул к себе. Вырвется, ну… значит, судьба.

Но Мэрилин не вырвалась, наоборот прильнула к нему всем телом и уткнулась носом в шею. С мокрых волос изредка ещё стекали капли воды.

— Прости меня. Знаю, что поступила жестоко и импульсивно. Но я очень живо представила себя снова идущей по рукам и смешанной с грязью. Я… не хочу больше… я больше не смогу…

— Мэрилин, — Рекс отстранился, заглянул ей в глаза и твердо, совершенно уверенно сказал: — Я никому не позволю мешать тебя с грязью, я лучше сдохну.

Она немного тускло улыбнулась, но кивнула:

— Теперь знаю. Прости. Впервые я дважды ошиблась в одном человеке.

— Ты не ошиблась, — он снова прижал ее к себе. — Просто поспешила с выводами. Я ведь никогда тебе не врал.

— Пойман не был, — признала Мэрилин.

Рекс рассмеялся:

— Просто не врал. И сейчас не вру. Но я думал, ты разбираешься во всяких таких вещах куда лучше меня, а ты…

— Что «я»? — она отстранилась, и Рекс удивленно спросил:

— Как ты с твоим жизненным опытом и знанием мужчин не поняла самого элементарного?

— Чего именно?

— Что я тебя люблю. Три года после нашего знакомства всех женщин сравнивал с тобой. Три года свыкался с мыслью, что никогда тебя больше не увижу. Три года внушал себе, что просто придумал твою уникальность. А когда встретил снова… понял, что ошибался.

Мэрилин улыбнулась:

— Рекс, все очень просто. Я, конечно, со своим жизненным опытом неплохо разбираюсь в мужчинах, но ничего не смыслю в рыцарях вроде тебя. И совершенно не разбираюсь в любви. Ты какой-то совершенно уникальный образец и мужчины вообще, и корпа в частности.

Она опрокинулась на спину, утягивая его за собой:

— По-моему, ты такой единственный в мире остался. Последний…

Она это шептала, перемежая слова поцелуями.

Конечно же, Мэрилин была женщиной с большим опытом. И мужчины, искренне признававшиеся в любви, ей изредка, но встречались. Поэтому она отлично знала, что все они банально путают любовь кто с вожделением, кто со страстью, а кто и вовсе с собственничеством. Вот и Рекс искренне заблуждался, наивно принимая за любовь восхищение. Однако в одном он все-таки оказался первым и единственным в ее жизни. Она была нужна ему сама по себе, такой, какая есть, а не как подогревающий тщеславие приз.

* * *

Для завтрашнего выхода Микаэла приготовила джинсы, рубашку-ковбойку и безрукавку. От привычной шляпки и прически придется отказаться, ну да ничего, просто заплетет волосы в косу.

А сегодня она надела самое простое домашнее платье: серое с воротничком-стойкой и выпуклыми черными пуговицами. Напоследок.

Забавно, в юности ей очень хотелось хотя бы один денек походить в подобном наряде… Увы, даже свадебное платье пришлось выбрать, исходя из соображений престижа и моды, а в тот год все престижные дизайнеры словно свихнулись на фасонах «рыбка» и «русалка»… Конечно, вполне можно было сшить элегантное авторское платье а-ля XIX век, однако такие, как назло, отгремели в предыдущем сезоне. Общество не поняло бы. В общем, мечта осталась мечтой.

А теперь у Микаэлы два огромных бокса с нарядами мечты. Забавный бонус от прыжка за Периметр. И вот завтра она возвращается и… оставляет наряды здесь. Символично.

Какие только дурацкие мысли не лезут в голову, когда стараешься не думать о главном!

Док прислушалась. Веселье в главном зале уже улеглось. Собственно, оно изначально было не таким уж разухабистым, больше кричали, пели и плясали, чем пили — назавтра команде были нужны ясные головы.

Куин не вмешивалась. Один раз к ней заглянул Тарзан — принес стакан виски и закусок на тарелке. Кролики видели, что Док волнуется перед завтрашним делом, и потому старались окружить ее максимальной заботой и не дергать по пустякам.

Потом в комнату заглянула Покахонтас, нырнула под руку, обняла и посидела, прижавшись, минуты три, если не дольше. Микаэла не возражала, перебирала гладкие черные волосы, делая вид, что читает что-то на комме. Сердце же разрывалось от жалости и безысходности.

Дети. Ее глупые, наивные, доверчивые, жестокие и опасные дети! Каждому нужна ласка: объятия, прикосновения, утешение. Каждый украдкой от других хочет зарыться носом в юбку, уткнуться лбом в плечо, прильнуть как можно теснее и представить, что во всем мире их только двое: он и она. Мама…

Даже Роланд. Неразговорчивый, мрачный, безэмоциональный и всегда настороженный Роланд. Он тоже приходил, садился рядом и задумчиво смотрел в пустоту, а Микаэла сама придвигалась к нему чуть ближе, чтобы соприкасаться плечами. И молчала. И он молчал, но она видела, как разглаживались морщины в уголках его глаз и на лбу, а на лице появлялось выражение покоя.

Забавные. Каждый заходил тайком от остальных, заглядывал, словно случайно, походя, всего на минутку. И лишь затем, чтобы ощутить себя любимым, получить немного тепла, ласковый взгляд, ласковое слово, нежное прикосновение.

— Мама, мы уже спать ложимся. Ты же поцелуешь перед сном? — в дверях появился Питер.

— Конечно, — Куин вышла следом за ним. — Конечно, поцелую.

В общей зале стол уже оттащили к стене, сверху водрузили скамейки, а на полу расстелили коврики и спальники. Со стороны все это было похоже на спортзал, в котором готовились к групповому занятию аэробикой. Куин улыбнулась от нелепости пришедшего в голову сравнения.

Кто-то обнял ее. Док опустила глаза и посмотрела на прильнувшего Питера.

— Мама, расскажи сказку, — попросил он, глядя на нее снизу вверх.

— Сказку? — Микаэла сделала задумчивое лицо. — Даже не знаю…