Книга Золотой момидзи - Евгений Митов

Если следовать этой логике, — призадумался Алтунин, — с японцем как с другом удобнее говорить не о чём-то сугубо сокровенном, а об общественном смысле бытия. Тогда ему становится понятен интерес собеседника к нему как к личности.

Сам же японец, если он не смог справиться с этими морально-нравственными противоречиями, обречён на жизнь изгоя и отшельника. Может, по этим причинам мои разговоры с Томбой и Микамэ так неожиданно для меня принесли свои плоды?» — продолжал размышлять поручик.

Но к однозначному выводу так и не пришёл.

Токио. Район Минато, храм Сэнгакудзи. Июль того же года

Клёнова и Алтунин не спеша прогуливались по парку у храма Сэнгакудзи.

Расположенный в глубине плотно застроенного квартала, синтоистский храм был окаймлён узкими улочками шириной в один шаг. Вдвоём двигаться по ним сложно, надо идти друг за другом.

Только на небольшой площадке перед входом в Сэнгакудзи размещалось несколько деревянных лавок продавцов традиционных для храма сувениров — чашечек для саке и керамических стаканов для чая с символикой святилища.

Дневной зной постепенно сменялся приятной прохладой. Моросивший круглые сутки мелкий дождь байю наконец-то закончился, оставив на земле небольшие лужицы. Однако вся одежда на спутниках отяжелела от дневной влаги и сырости. Лишь с наступлением вечера, в сумерки, можно было выйти на улицу. Сидеть в рёкане нет никакой возможности. Там одежда совсем не просыхает, как и скромная мебель самого японского отеля.

Поручик был рад возможности хотя бы этим вечером остаться наедине с Марией и обсудить с ней первые итоги их совместного пребывания в Токио.

— Вячеслав Борисович! А вы знаете историю этого храма? — обратилась к Алтунину девушка. — Он построен ещё в эпоху Эдо и прославился тем, что на его территории похоронены 47 самураев-ронинов…

Они совершили ритуальное самоубийство — сэппуку. В знак того, что остались верными своему князю. До этого они отомстили за смерть своего предводителя, а затем последовали за ним в иной мир. Их могилы для японцев являются объектом поклонения как свидетельства приверженности воинов кодексу самураев — бусидо и своему долгу.

На всей сувенирной продукции храма изображены эти сорок семь самураев и иероглифами написаны их фамилии.

Вы ведь тоже в душе самурай, не правда ли, господин Алтунин? — засмеялась Клёнова.

— Как сказать, скорее да, чем нет. Но делать харакири не собираюсь. Даже в нашей с вами ситуации, когда княжна-родина быстро дрейфует в небытие.

Вчера я разговаривал с генералом Подтягиным, — попытался перевести разговор в деловую плоскость Алтунин. — Он предлагает нам задержаться на несколько месяцев в посольстве, поскольку, по его словам, в нынешней ситуации возвращаться во Владивосток нам не следует.

Готов оформить нас на технические должности переводчиков в его аппарате военного атташе. Финансовые возможности для этого у него имеются из средств бывшего Главного артиллерийского управления…

— Что вы ему ответили? — спросила Мария.

— Сказал, подумаю, посоветуюсь с вами. Во всяком случае, для выполнения моей задачи потребуется ещё некоторое время. А как полагаете вы? Следует ли нам задержаться в Токио?

— Для окончания банковской сверки мне нужна ещё неделя-другая, — ответила девушка. — Но её итоговые материалы сейчас отправлять некому.

Кроме того, мои японские подружки сообщили, что генерал Розанов действительно открыл личный счёт в Иокогамском валютном банке при посредничестве генерала Танаки. Его реквизиты у меня, я готова передать их вам. Счёт открыт, как выяснилось, после продажи золота банку. Вместе с тем на него зачислена только часть выручки от реализации. Где остальные деньги, пока сказать сложно.

— В таком случае нам следует согласиться с предложением генерала Подтягина и продолжить прояснение ситуации с розановским золотом, — констатировал поручик, и, в свою очередь, поведал о результатах собственных исследований — Мне удалось, в частности, получить сведения о том, что часть золота могла поступить в так называемый Секретный фонд императорской армии. Однако для уточнения обстоятельств передачи его японцам желательно провести ещё несколько встреч с бывшими офицерами Экспедиционного корпуса, обещавшими помощь в расследовании…

Но вынужден вновь просить вас, — обратился к Марии разведчик, — быть крайне осторожной в разговорах по этим вопросам с японцами. По-видимому, наше неформальное следствие наконец-то идёт к финишу, и появляются конкретные фигуранты этого дела. Некоторые из них занимают очень высокое положение в местной элите.

Если мы продолжим разбирательство и задержимся в Токио, у нас не будет дипломатического иммунитета, а наружное наблюдение за нами, как вы знаете, ведётся практически круглосуточно…

— Но всё же, Вячеслав Борисович, что вы планируете предпринять, если нам удастся документально подтвердить факты хищения Розановым золота и присвоения им финансовых средств от его продажи на японском рынке? — попросила уточнить девушка.

— Из разговоров с моими японскими друзьями я понял, что есть несколько вариантов использования материалов о хищении. Можно предать их огласке в прессе или привлечь к этому заинтересованных местных политиков. Но направить документы следствия атаману Семёнову как руководителю Восточной окраины было бы верхом безрассудства, — предположил поручик. — Он сам замешан в махинациях с золотом.

К тому же, глава Восточной окраины на дружеской ноге с некоторыми моими коллегами, в частности, с бывшим руководителем военной контрразведки генералом Рябиковым. А он сейчас здесь, в Токио, отстаивает интересы, в том числе «золотые», своего нового начальника.

Передать материалы генералу Врангелю как «правителю и главнокомандующему вооружёнными силами Юга России»? Боюсь, это также станет не лучшим решением в расследовании преступления Розанова.

Барон с ним тоже в приятельских отношениях. И, по словам японских офицеров, сейчас Розанов собирается перебраться к нему в Крым, — завершил Алтунин изложение возможных вариантов проведения следственных мероприятий.

— Не знаю, как вы отнесётесь к моему предложению, но есть резон попытаться вручить собранные материалы большевикам, пусть даже буферной республики, — неожиданно предложила Мария. — Тем более что уголовное дело на Розанова всё же завели следственные органы Приморской управы…

Поручик, после непродолжительной паузы, заявил:

— Давайте не будем спешить. Этот вариант тоже надо оставить, но как запасной. А сейчас сосредоточимся на получении всего объёма материалов по нашему расследованию. Затем вернёмся к обсуждению проблем их использования.

Ну, так как, что мне ответить генералу Подтягину? По его словам, преград для нашей аккредитации в Японии он не предвидит. Гарантом пребывания здесь в новом статусе он готов выступить сам, — вновь спросил Алтунин.

— Я согласна… Только вы могли бы больше внимания уделять и мне. Вас все вечера напролёт нет ни в посольстве, ни в рёкане. Я обошла уже массу магазинов в окрестностях, могу выступить в качестве гида в районе Минато и станции «Синагава»… Правда, меня всё время сопровождают местные полицейские в штатском, о чём я вам уже говорила, но они не те спутники, с которыми интересно гулять по магазинам. Да и им я, наверное, ужасно надоела.