Книга Бойня - Оса Эриксдоттер

– Даже древние греки понимали, что при самой удачной диете человек немного поправляется.

Она прислонилась лбом к запертой двери и вздохнула:

– Господи… какая сила нас сюда занесла?

– Провидение, Глория.

– Вот именно. Провидение сработало на славу. Господь постарался.

– Он делает все, что может. Не Бог виноват, а мы сами. Наша вера. Легко тянуть за ниточки, если куклы не осознают морального долга перед Создателем. И не обременены христианской ответственностью за ближнего. Не последнее дело, между прочим.

Глория уставилась на него с недоумением.

– Я пастор.

– Что, серьезно?

– В высшей степени. Серьезнее не бывает.

Вот почему он сидел на полу с закрытыми глазами! Молился. Не столько устал от лестниц, сколько почувствовал необходимость помолиться за усопшего.

– Сорок лет. Сорок долгих, насыщенных лет. Именно насыщенных – не сочтите за пафос. А потом кому-то пришла в голову мысль, что из церкви Святой Катарины выйдет неплохой фитнес-зал. Не согласны – ваше дело. Никто вас здесь не держит.

– Я вам очень сочувствую.

– Что – я… Не во мне дело. Катарина… прихожане по-прежнему нуждаются в Катарине.

– Неужели они отменили все службы?

– В принципе – да. Убрали скамьи. Никогда не забуду это зрелище… Велоэргометры, гребные тренажеры, силовые станки в свете старинных витражей.

Что на это скажешь? Она ходила в церковь только на концерты, и то не часто. А с тех пор как начала набирать обороты Служба Здоровья, вообще не была ни разу.

– Все равно время пришло, – тихо сказал Вальдемар. – В этом году мне стукнуло шестьдесят пять. Но если бы мой уход был связан с возрастом, я бы принял как должное. И даже с радостью.

– Прекрасно вас понимаю. У меня похожая история.

– А где вы работали?

– Упсальский университет. Кафедра литературоведения.

– Скоро в стране вообще не останется учителей.

– А вы не слышали, что сказал Сверд? Если мы и делаем исключения, то стараемся делать их как можно чаще, чтобы исключения превратились в правило.

– Так и сказал? – Вальдемар рассмеялся. – Потрясающая логика…

– Возможно, я сформулировала более… философично, что ли. Но смысл именно такой.

– Все, что он говорит, звучит как штамп. Клише.

Глория кивнула.

– Почему ты так много ешь? Это не я, это вилка.

Вальдемар сморщился.

– Мне кажется, к этому шло давно, еще до Сверда и его подельников. Люди давно стали беспокоиться.

– Беспокоиться?

– Потеряли духовные корни. Дерево со слабыми корнями… даже легкого ветерка хватает.

– Вы так думаете? Не знаю. Не уверена. Не думаю, чтобы все объяснялось недостатком веры. Вспомните, ведь церковь сама нередко выступала в роли партии власти. И что? Ваши “крепкие корни” травили еретиков, ведьм, колдунов… на кострах сжигали. Извините, но вы как священник… неужели вы и вправду считаете, что люди начали ненавидеть толстых только потому, что перестали ходить в церковь? Не думаю, чтобы все было так уж просто.

– Не будьте так уверены. В обществе без духовного авторитета люди хватаются за все, что попадется на глаза. В отсутствие духа люди обращаются к тому, что ближе и понятнее. – Он похлопал себя по круглому животу: – К телу. Наше тело – это единственное, что мы можем более или менее контролировать. И когда вместо заповедей возникает свод правил, каким оно должно быть, ваше тело… что ж, свято место пусто не бывает. Эти правила становятся новой догмой. Но не забывайте: в любой религиозной культуре уже существуют четкие диетологические инструкции. Что можно есть, чего нельзя. Где, когда и сколько. Как вы думаете – почему?

– Естественная потребность структурирования. Человеку свойственно пытаться упорядочить хаос. Вся наша жизнь в какой-то степени – борьба с энтропией.

– Да, такая потребность, безусловно, есть. Но есть еще и потребность в спасении души. И вот что интересно: без дьявола схема не работает. Человеку нужен кто-то, кто отвечал бы за его грехи.

– Ну да. Бес попутал. Дьявола не только изображают в облике козла, он заодно и козел отпущения. – Глория пожала плечами: – Классическое объяснение.

– А вы считаете, такая модель не работает?

– Значит, мы здесь в роли дьяволов? Нас ждет наказание? Вы и в самом деле так думаете?

– Звучит дико. Полное безумие. Но именно поэтому… скорее всего, так оно и есть.

– А если эта затея зайдет слишком далеко? Вообще-то уже зашла.

– Да… иногда кажется, что Господь от нас отвернулся. Признаюсь, у меня тоже бывают такие мысли. Но когда меньше всего ждешь…

Он внезапно замолчал и прислушался. Внизу происходило какое-то движение, слышались злобные выкрики. Волнение нарастало.

– Кажется, началось, – сказал Вальдемар.

Публика начала покидать свои места. Все почему-то стремились вниз, к арене. Крики становились все яростнее.

Глория посмотрела на Вальдемара:

– Вы понимаете, что там происходит?

– Как я и думал, – сквозь сжатые зубы тихо произнес Вальдемар. – Юхану Сверду даже приезжать не надо.

– Ну что, уже можно войти?

Молли нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

– Мы идем на званый ужин, – наставительно произнес Ландон. – И не забудь, что я сказал про цветы.

Она подняла зажатый в руке букет, закатила глаза к небу, поджала губы и укоризненно покачала головой: ну сколько можно возиться! Но и это игра, на самом деле Молли была очень довольна. Давно уже ей не доводилось играть с кем-то, кроме матери.

Ландон выпрямил спину, расправил плечи, попросил Молли сделать то же самое – как в балете – и торжественно постучал в дверь.

– Она нас выгонит, – страшным шепотом прошипела девочка. – Подумает, мы спятили.

– Не исключено, – улыбнулся Ландон и постучал еще раз.

Никто не открыл. Он с притворным ужасом глянул на Молли и постучал погромче.

Хелена появилась на крыльце.

– С чего это вы грохочете, дверь же…

Она не успела договорить. Молли протянула ей большой букет полевых цветов, сделала реверанс и отчетливо, нараспев произнесла:

– Добрый вечер, фру Андерссон.

– Это еще что такое?

Молли растерянно оглянулась на Ландона.

– Прошу вас… – одними губами подсказал он.

– Прошу вас! – пропела Молли и опять присела в реверансе, еще глубже первого.