Книга Женщина с Марса. Искусство жить собой - Ольга Нечаева

За таким видением мира и любви к ребенку стоит несколько распространенных убеждений:

1. «Человек должен знать, что жизнь бывает жестока».

Скажем прямо, сложно будет от него это скрыть. Кроме десяти минут, в течение которых знающий и осознанный родитель дает ребенку опыт принятия и эмпатии, есть все остальные 23 часа 50 минут, когда ребенок учится пассивно всему: и нашей поднятой брови, и раздражению, и ухмылке, и нашим взрослым неэмпатичным разговорам, и ссорам, и обидам, и анекдотам, и злости; к тому же, кроме родителя, ему встречаются еще десятки и сотни неэмпатичных людей, начиная от медсестры в роддоме и заканчивая соседками по подъезду. Ребенок успеет увидеть разнообразие жизни. Намеренно делать ребенку прививки «нелюбви» – это примерно то же, что специально заставлять его дышать из выхлопной трубы: а то вдруг привыкнет дышать чистым воздухом. Опыт нелюбви он получит, хочется нам того или нет. Ребенок, выросший в попытках любви и принятия (попытках, ибо никто из нас не бог), получает запас душевного здоровья, примерно так же, как лето на свежем воздухе укрепляет нас перед долгой зимой.

2. «Если приучить, он привыкнет».

Этот миф базируется на незнании особенностей развития личности. Незнании того, что те или иные черты личности формируются поэтапно, с взрослением. Что нельзя ждать от ребенка желания делиться в два года, сочувствия – в три или осознанности – в четыре. Ребенок, истерики которого родители пережили в терпении и понимании в два-три года, не будет истерить в семь лет, точно так же как ребенок, писающий в штаны в год, не будет делать это в десять. Незнание особенностей детского развития рождает массу страхов, и ребенка «приучают» быть добрым в два года в страхе, что детский эгоизм сохранится до двадцати пяти. Сохраниться он и правда может, причем именно тогда, когда нормальному взрослению ребенка мешают и мальчик или девочка застревает в периоде войны за право на мамину любовь и воюет с упорством трехлетки до сорока. Он не «привыкнет» быть ребенком, если ему дать право быть собой в каждом возрасте. Он вырастет. Из мокрых штанов, забывчивости, истерик и бардака.

3. «Если детей любить, они останутся эгоистами».

Вот это очень опасный миф, потому что за ним стоит еще более глубокое убеждение, будто человек по сути своей – существо дурное и только жесткий запрет на эгоизм делает из него Человека.

Человек – существо социальное. Ему свойственно все – величайший эгоизм и величайшее самопожертвование, и он проявляет и развивает в себе эти способности в ответ на окружающих. Если человек живет в опасной агрессивной среде, где много унижения, насилия и бесчувствия, он вырастает закрытым, озлобленным и бесчувственным. Если человек живет в поддерживающей, уважительной и питающей среде, он вырастает уважающим, благородным и щедрым.

Что такое вседозволенность? Это создание ребенку такой среды, в которой каждое его «хочу» всячески поддерживается и удовлетворяется. Вседозволенность случается зачастую из лучших побуждений, когда родитель, особенно переживший полное лишений детство, стремится «дать ребенку все». Опасность вседозволенности даже не в том, что ребенок начинает ориентироваться только на свое «хочу», а в том, что он научается жить, исходя из «хочу». А «хочу» не равняется «нужно».

Природа нас интересно создала: мы с самого малого возраста награждены практически взрослой силой желаний: мы хотим, требуем и добиваемся. Это великая сила, бесконечно толкающая ребенка на приобретение новых знаний и умений (и вещей!), освоение мира и пространства, отстаивание себя. Вот чего нет у маленького ребенка, так это опыта, позволяющего ему отличить плохое от хорошего, вредное от полезного, опасное от безопасного, здоровое от ядовитого. У него есть сто лошадиных сил желания, но нет руля.

Взрослый исполняет эту роль – направляя, приостанавливая, улучшая видимость, подпитывая, поддерживая и вовремя исправляя поломки. Собственно, взросление – это передача этих ответственных ролей ребенку по мере того, как он отращивает в себе умение управлять своими чувствами, формирует ценности, набирается опыта, создает свои алгоритмы, учась себя слышать и вовремя распознавать, когда нужен отдых, а когда – ремонт.

Принятие ребенка означает понимание его незрелости. Бережная готовность вовремя установить границы, вовремя притормозить, вовремя напитать, это забота, внимание, поддержка. Понимание сути растущего незрелого существа, понимание с высоты собственного опыта его нужд, а не только желаний.

Ребенок хочет скакать в кровати, но нуждается во сне. Ребенок хочет ссориться, но нуждается в понимании. Ребенок хочет немедленно отобрать понравившуюся игрушку, но нуждается в столкновении с границами других.

Давая ребенку по потребности, родитель поневоле учит ребенка замечать свои потребности и отличать их от желаний. Если четырехлетний упрямец вопит: «Я хочу, чтобы банан был опять целым», – принятием будут слова: «Ты не хотел, чтобы я ломала банан», – а не попытка банан склеить. Потому что, требуя невозможного, ребенок нуждается в том, чтобы быть понятым и услышанным, но хочет целый банан.

Принятие ребенка – это послание «Я вижу, слышу и понимаю тебя». Я понимаю, как тебе хочется, понимаю, как грустно, понимаю, каково было тебе в этот момент, понимаю, что сейчас ты на меня ужасно злишься. Мир – вот такой, но я с тобой, я понимаю тебя. Я не могу изменить мир, не могу позволить тебе бить сестру или портить вещи, я не разрешу тебе скакать полночи на голове или залезать на кресло с ногами. Ты, наверное, на меня обидишься, но будет так. Но я понимаю, каково тебе.

Возможно, принятие порождает такие страхи, потому что оно требует понять ребенка, открыться ему, а не спрятаться в скорлупу из методов воспитания. Внезапно перед тобой не непослушный скандалист, который ремня просит, а живая, ранимая, доверчивая душа, смотрящая на тебя во все свои детские глаза. Почти такая же, как у тебя самого где-то глубоко внутри.

И ее нельзя «развидеть».

Глава 12

Агония современной школы

– И как же такие дети будут справляться в школе?

– Школе придется поменяться.

Давно доказано, что кормление по требованию полезнее, чем кормление по часам, а свободная игра полезнее, чем дидактическая. Известно, что малыш учится ползать, ходить, говорить, читать, считать тогда, когда его мозг созревает для этих умений, а не тогда, когда рекомендовано. И тем не менее современная школа по-прежнему полагает, что в таком-то возрасте с 9:30 до 10:15 по понедельникам ребенок должен учиться дробному делению, а с 10:30 до 11:15 – лазать по канату. Но давайте честно скажем: мы не знаем, чему в этот момент на самом деле учится ребенок – дробному делению или тому, как скучна школа.

Многие верят, что, выполняя скучные задания из-под палки, ребенок осваивает важный навык справляться с неприятным. Можно подумать, ребенок живет в мире розовых пони. Как будто он встает в школу, чистит зубы, убирает игрушки, выключает мультфильмы, моет руки и закрывает книжку каждый раз только по своему желанию. Уже к школе ребенок имеет такое количество возможностей делать то, что ему совершенно не хочется, что не думаю, что этому навыку не хватает практической тренировки.