Книга Его маленькая слабость - Алиса Лиман

Молча наблюдаю, как Аня привычным движением пальчиков ощупывает периметр квадратной тарелки. Осторожно водит вилкой над глянцевой поверхностью, и будто прислушивается к своим ощущениям. Тык. Кончик вилки утыкается в кусок шницеля. Недолгая борьба и Аня наконец отправляет его в рот.

Жует с аппетитом. Видно, что она очень голодна, и вся эта возня, словно ее саму из себя выводит. Ерзает на диване, готовясь к новому заходу. Складывается ощущение, что она намерена вот-вот сдаться…

— Открывай ротик, — толком не успев подумать, тяну к ее губам свою вилку с куском мяса.

Подчиняется, но с явным неудовольствием. Это еще что такое? Стыдно?

— Вы снова из-за меня не едите, — бормочет с полным ртом, отвечая на мой мысленный вопрос.

— Тебе фору даю, — усмехаюсь я, наблюдая, как она облизывает блестящую губку. — Пока ты будешь возиться с тремя порциями десерта, я точно успею поесть.

— С двумя.

— Я совершенно точно слышал, что ты заказала три, — уверенно отвечаю я.

Кивает, и отправляет в рот вилку с добытой нелегким трудом пюрешкой, тогда как ее щеки не успев отойти от прошлого раза, снова заливаются румянцем.

— Третий кусок мне? — догадываюсь я.

Опять нерешительно кивает и опускает голову, продолжая возиться в тарелке.

И как-то совсем не хочется мне говорить о том, что я не ем сладкое. Признаться, я и рубленое мясо не очень жалую. Но я должен был оценить, чем ее тут накормят.

Сам ведь понимаю, что что-то не так. Со мной.

Почему меня заботят такие мелочи? Ну не отраву же ей подадут! Почему цепляют косые взгляды в ее сторону? Ведь сам так же на нее смотрел. Почему волнует, что ее волосы вот-вот угодят в тарелку? В этом, по меньшей мере, ничего смертельного.

Тянусь к ее лицу и осторожно заправляю выпавшую прядь за ушко. Руку не отнимаю. Осторожно веду по тонкой шее кончиками пальцев.

И все же… с кем из нас что-то не так?

Глава 14

ГЛЕБ

Замечаю, что девочка напряжена. И дело не во мне. До этого она реагировала на меня спокойнее.

— Что тебя беспокоит, невеличка? — тихо спрашиваю.

— Мы скоро домой? — голос звенит от волнения.

Оставляю ее шею, и весь подбираюсь, усаживаясь рядом с ней ровнее:

— Так ведь десерт еще, — подозрительно щурюсь.

— Не хочу. Я передумала. Извините. Если вы поели, мы можем поехать домой? — говорит как-то отрывисто.

— Тебе плохо?

— М-м, — отрицательно качает головой, пока я пытаюсь понять, врет она или нет.

Вжимается в спинку дивана. Ногу на ногу закидывает, явно напрягая бедра. Руки перед животом сложены в тугой замок, до побелевших костяшек пальцев.

— Живот заболел? — делаю очередное предположение и уже готовлюсь разнести к чертям этот долбанный ресторан.

— Нет. Ничего не болит. Можем просто поехать? — умоляюще просит она.

— Если ты сейчас же не объяснишь мне, в чем дело, мы поедем не домой, а в больницу! — безапелляционно требую я. — Ты же туда хотела…

Осекаюсь, кажется, наконец осознавая, в чем дело. Аня заливается бордовой краской, и едва слышно всхлипывает. А я идиот.

Кроме того, что я ее весь день не кормил, я умудрился забыть о еще одной важной вещи. Походу и правда, пора ставить будильник на ее потребности.

— Мне… это… — шепчет она еле слышно, — по-маленькому.

Да я и так уже понял. Вот осел!

— Пойдем, — тяну ее за руку, помогая неторопливо подняться с дивана. — Можно было сразу сказать.

Веду ее между столиков, оглядывая зал на наличие искомого помещения. Завидев официанта, маню к себе и без обиняков спрашиваю:

— Толчок где?

Он с минуту смотрит на меня ошалелыми глазами. Должно быть, мы и правда весьма колоритная пара: слепая оборванка и хамло со свежерассеченной бровью. Уверен, за нами сейчас весь персонал ресторана наблюдает. Хотя не только они. Гости тоже.

Пацан в фартуке наконец кивает и указывает на коридор, притаившийся за сверкающей ширмой. Увлекаю Аню в этот коридор и наконец вижу нужную табличку. Благо, туалеты тут индивидуальные.

— Входи, — подталкиваю Аню в помещение, однако не спешу закрывать дверь. — Туалет слева. Справишься?

Опять пунцовеет. Кивает.

Окидываю придирчивым взглядом писсуар и понимаю, что не справится. Чертов японский толкан. Я-то зрячий не всегда с ними совладать могу. Он сейчас на своем тарабарском заговорит и она не только слепой, еще и заикой останется.

Вхожу вслед за девушкой и закрываю дверь. Нажимаю на кнопку унитаза, и на дужку выезжает чистое сиденье.

— Садись, — прихватываю Аню за локоть и подвожу ближе к туалету.

— Ой, вы тут?! Я же не могу… В смысле… я…

— Не буду я смотреть, — ворчу недовольно. — Ты меня за кого принимаешь? Я же не изврат какой-то! Отворачиваюсь!

— Честно?

— Сама ведь говорила, что доверяешь мне. Ну и где твое доверие?

Шумно выдыхает. Но очевидно нужда сильнее гордости.

Аня начинает поднимать юбочку, и я как добропорядочный джентльмен отворачиваюсь к стене. Черт. Тут зеркало. Стараюсь не фокусировать взгляд и перевожу его на другую стену. Тут тоже зеркало.

Отлично. Туалет для извращенцев. То, что нужно…

Замечаю, что Аня шарит рукой по стене рядом с унитазом. Бумагу ищет. Сейчас же натыкает этого японца и он разорется.

— Если тебе что-нибудь нужно подать, скажи. Я не буду смотреть, — терпеливо предупреждаю я. — И не нажимай кнопки никакие.

Потираю лоб, в ожидании ее ответа. Абсурд какой-то.

— Бумагу, — бормочет она, явно чувствуя себя униженной. — Не могу найти.

Беру с раковины несколько бумажных полотенец и протягиваю Ане, хотя бы стараясь делать вид, что ничего не вижу. Однако взгляд цепляется за, — ставшие неким фетишем, — хлопковые трусики натянутые коленями.

Эта девочка и в своих обносках меня с ума сводит. Что же будет, если ее в гипюр и шелк нарядить? Примерить ей все те бриллианты, что я на аукцион приготовил. Нарядить в такое же шмотье, как эти курицы в зале, что смели на нее коситься недобро? Да она на голову выше их станет!

Аня всхлипывает, и поправляет одежду. Расстроилась. Не нравится ей собственная беспомощность.

Подхватываю ее под локоть и веду к раковине. Включаю воду.

— Почему плачешь? — хоть и знаю ответ, но все же спрашиваю.

Молчит. Становлюсь за ее спиной и накрываю руки своими, подсовывая под теплую воду.