Книга Сыщик, ищи вора! Или самые знаменитые разбойники России - Александр Бушков

Судья, не особенно и раздумывая, влепил убийце пожизненное – причем без права на условно-досрочное освобождение. Естественно, либеральная общественность взвыла, как кот, которому наступили на нечто существенное: какое варварство! Это же ребенок! Куда мы катимся, в Средневековье?!

Судья спокойно и рассудительно объяснил: по его мнению, двенадцатилетний уже во всей полноте осознает понятия «ружье», «убийство», «смерть». Человек, впервые совершивший убийство в 12 лет, по убеждению судьи, уже никогда не сможет стать полноценным членом общества, а потому он, судья, считает необходимым навсегда его от общества изолировать.

Либеральная общественность, образовав всяческие комитеты, еще несколько лет буянила, пытаясь добиться «пересуда» и отмены столь жестокого приговора «ребенку». Однако ничего у них не вышло… Лично я этому неизвестному мне по имени судье аплодирую.

Из Сената Берг-коллегии ответили, что смертью казнить нельзя (вообще-то Елизавета не отменила высшую меру официально – попросту ввела на нее мораторий, как было в современной России). Горное ведомство, совершенно справедливо не питавшее к подследственной никакой симпатии, послало новый запрос: пытать-то хоть можно?

После обсуждения в Сенате этого вопроса появился новый указ, по которому отныне пытать разрешалось только с 17 лет, а все, кто моложе, признаются «малолетними» (раньше пытать разрешалось с 12, с наступлением этого возраста человек уже считался, и церковью в том числе, «взрослым»).

Безусловно, это уже была чистейшей воды гуманность. Поскольку в других отношениях 17-летние признавались вполне взрослыми. На военную службу сплошь и рядом поступали уже в 15 (известны случаи, когда и в 14), так что к 17 иной «малолетний» порой успевал уже выслужить первый офицерский чин за участие в боях либо крестик получить. Женили и выдавали замуж у дворян уже в 16, а у крестьян и того раньше. Классический пример: «Евгений Онегин», та сцена, где крепостная няня Татьяны Лариной рассказывает ей о своем замужестве:

– …мой Ваня

Моложе был меня, мой свет,

А было мне тринадцать лет.

Порой «закон о семнадцатилетии» нарушался (как иногда законы нарушаются везде и всюду – однако «малолетних» уже не вздергивали на дыбу, ограничиваясь розгами и плетью…).

Кстати, именно в доброй старой Англии, оплоте демократических свобод, зафиксированы случаи, когда совершенно законно, причем публично, вешали четырнадцатилетних – для отсталой варварской России вещь немыслимая…

Вернемся к пыткам. Кроме уже перечисленных мной порой капали на выбритую голову холодную воду или засовывали горящий уголек в ухо. Иногда прищемляли пальцы рук и ног особыми клещами. Иногда сажали голым задом на деревянную пирамиду с острой верхушкой. Иногда устраивали «развязку в кольца» – ноги и руки пытаемого веревками привязывали к вбитым в стены кольцам, так что он висел растянутым в воздухе (в Европе, где в те же самые времена эта разновидность пытки была в большом ходу, ее именовали «колыбель Иуды»).

Что еще? Зажимали пальцы в тиски. Сажали на деревянную лошадь с острой спиной, привязав к ногам грузы. Устраивали «Плясовую» – в землю вбивали вплотную друг к другу множество острых колышков, и человека ставили на них босого. Естественно, стоять на «спицах» было больно, и человек перебирал ногами, словно плясал, – отсюда и название пытки.

Были и другие разновидности – но, думаю, достаточно и того, о чем я рассказал. И не кривитесь, господа мои, – других предков у нас нет. Да и по всей Европе до определенного момента применялись пытки и казни еще почище…

Пытки как для политических, так и уголовных в 1774 году отменила Екатерина II, причем секретным указом. В этой секретности как раз и таилась большая выгода для следственных структур – сыскари прекрасно знали, что пытать отныне настрого запрещено (за соблюдением указа следили строго), но допрашиваемый-то об этом понятия не имел… А потому частенько «раскалывался», когда ему объявляли, что все мирные способы воздействия испробованы и остается только пытать. На понт брали, как говорится. И срабатывало, причем не только в делах уголовных – Пугачев, например, поначалу упорно молчавший на допросах, заговорил только после того, как к нему пообещали применить пытки (только что запрещенные указом императрицы).

Да, был еще один интересный метод. Подследственного раздевали до пояса и обильно протирали спину круто посоленной водой. Если он уже когда-то подвергался телесным наказаниям, следы кнута, плетей или батогов выступали темными полосами – и становилось ясно, что под следствие угодил рецидивист, уже имевший нелады с законом и побывавший в руках палача.

Примерно с середины XVIII века осужденным стали ставить на лоб и щеки клеймо из трех букв: для посаженных за «особо тяжкие» и каторжников – КАТ, для нагрешивших чуть поменее – ВОР (или одну В на лоб). Опять-таки сразу было видно в случае чего, с кем тебя судьба столкнула…

Да, а что там у нас в Европах? В Пруссии пытку отменили на двадцать лет раньше, чем в России, – в 1754 году. А вот в Австрии – позже, в 1787-м, во Франции пытки и лютые, сохранившиеся со Средневековья казни (вроде разрывания лошадьми или колесования) выбросила в небытие только революция 1789 года. Что касается доброй старой Англии, оплота парламентаризма, там, как обычно, не могли обойтись без двойных стандартов. Пытки были официально отменены еще в XVI веке (сохранились, правда, для «ведьм», привлекавшихся за колдовство). Но это – у себя, в Англии. В Ирландии, к обитателям которой англичане относились хуже, чем к неграм или индусам в своих заокеанских колониях, в самом конце XVIII века (есть документальные свидетельства, в том числе выступления в парламенте) вовсю применялись пыточные приспособления наподобие русской дыбы. Упоминается еще и некая «рама для растягивания» – похоже, аналог российской «развязки в кольца» и европейской «колыбели Иуды».

Тогда же в Ирландии широко применялась (исключительно к ирландцам) та пытка, что в России когда-то называлась «ставить на колышки». В ходу был и другой прием: вздернуть на виселицу, придушив лишь наполовину, а потом снять еле живого. Об этих фактах известно опять-таки из речей в английском парламенте. В своих колониях англичане всегда зверствовали, не особенно и стесняясь, не важно, об Африке шла речь, об Индии или об Ирландии. Что нашло выражение в циничной английской поговорке: «Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца». Впрочем, как наглядно доказывает история, к востоку от Суэца, то есть в Ирландии (а порой и в Шотландии, и в Уэльсе, и при подавлении мятежей в Англии), «джентльмены» в средствах не стеснялись… Правда, вслух в «приличном обществе» об этом не говорилось, а уж сегодня британцы и вовсе вспоминать не любят – зато вовсю предоставляют убежище российской уголовной шушере, не из мелких, конечно, тем, кто способен тратить в Англии солидные деньги… А в политических целях – и мелкоте наподобие покойничка Литвиненко…

Чтобы закрыть тему, уточню: официально, то есть с обнародованием указа, пытки отменил Александр I в 1801 году. В том самом году, когда он участвовал в заговоре с целью убийства собственного отца, но такая уж это было сложная, загадочная натура…