Книга Безжалостное обольщение - Джейн Фэйзер

Парнишка лет двенадцати, не больше, вскарабкался к небольшой платформе на самой верхушке бизань-мачты.

Высота казалась головокружительной, но ванты, судя по всему, были вполне прочной «лестницей». «Какой, должно быть, дивный вид открывается с этой высоты, — мечтательно подумала Женевьева, — берега реки, а впереди — дельта и залив». Решение присоединиться к мальчишке возникло само собой.

Она скинула туфли и, едва успев осознать, что делает, ухватилась за растяжной трос бизань-мачты. Но очень скоро убедилась в том, что задача была не такой и легкой. Ступни и ладони словно противились выполнению непривычных движений, все тело то и дело «проворачивалось» на тросе, но не в характере Женевьевы было сдаваться. Стараясь справиться с неприятным ощущением, возникшим в животе, она ползла по канату равномерными «стежками». Лишь один раз Женевьева взглянула вниз. Этого оказалось достаточно. Больше она не сводила глаз с конечной цели своего движения там, вверху. Однако впечатление было такое, что та почти не приближалась. Кроме того, хрупкая и непривычная «лестница», по которой взбиралась Женевьева, вдруг под резкими порывами налетевшего ветра стала угрожающе раскачиваться.

Первым Женевьеву заметил Сайлас.

— Месье? — Матрос указал хозяину наверх.

— Господи Иисусе! — Несмотря на загар, стало видно, как сильно Доминик побледнел. — Какого черта она еще придумала? Женевьева! Немедленно спускайся!

Она услышала крик, но лишь стиснула зубы. Уже забравшись так высоко, Женевьева не собиралась отказываться от победы. Да и верхушка бизань-мачты была теперь намного ближе, чем палуба. К тому же она не знала, сколько еще немеющие от боли пальцы смогут удерживать колючие и остро впивающиеся в ладони тросы.

На голос хозяина вся команда как один обернулась и уставилась наверх. Вид необычной пассажирки, карабкающейся на мачту, был достаточно удивителен, но не он вызвал смущенный шепот среди матросов. Их потрясло то, что, несмотря на приказ месье, фигурка продолжала карабкаться вверх и не остановилась, даже когда капер грозно повторил приказ. Разве этой девушке неизвестно, какую кару влечет за собой непослушание?

— Похоже, она вас не слышит, месье, — лаконично заметил Сайлас, пытаясь спасти положение.

— Прекрасно слышит! — стиснув зубы, прорычал Доминик. — И, клянусь, в следующий раз подобная избирательная глухота мадемуазель не поразит! Сними ее! — Делакруа стиснул поручень с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.

У Женевьевы вдруг соскользнула с троса нога — и сердце его громко бухнуло о ребра. Трос бешено раскачивался, а она судорожно хваталась за него, перебирая руками. Один промах — и Женевьева полетит на палубу с высоты сотни футов… Вполне вероятно, что такую судьбу она предпочтет той, что Доминик уготовил ей, как только девушка спустится и попадет к нему в руки. Страх его подпитывался гневом, гнев — страхом по мере того, как Делакруа наблюдал за быстрым продвижением Сайласа. Тем временем Женевьева достигла наконец вершины бизань-мачты и села там в относительной безопасности. Она видела далеко внизу белый круг поднятых к небу лиц и Доминика, яростно машущего ей рукой.

— Разве вы не слышали, как месье приказывал вам вернуться? — с испуганным любопытством спросил ее мальчишка-сосед по верхушке бизань-мачты.

Женевьева, которая теперь серьезно сомневалась в том, что сможет спуститься по вантам, промямлила что-то нечленораздельное и оглянулась вокруг. Зрелище действительно оказалось потрясающим, однако Женевьева уже не была уверена, что это стоило того страха, который она испытала, карабкаясь наверх, тем более что теперь предстояло еще и спуститься к разъяренному Делакруа.

Парнишка глянул вниз и объявил:

— Сайлас лезет. Интересно зачем? Он нечасто сюда взбирается.

Сайлас достиг платформы, на которой они сидели, и окинул Женевьеву оценивающим взглядом. Девчонка испугана, понял он, и это может все осложнить.

— Месье хочет видеть вас на палубе, мадемуазель, — сухо сообщил он.

— Хорошо, через несколько минут. — Женевьева робко улыбнулась. — Я поднялась только затем, чтобы полюбоваться на залив.

Ее деланно бравый тон не обманул Сайласа:

— Месье желает видеть вас внизу немедленно. Если я не спущу вас, он поднимется за вами сам. Вы ведь не хотите этого? — в его вопросе только глухой не расслышал бы сурового предостережения, и у Женевьевы засосало под ложечкой от страха, который не имел ничего общего со страхом высоты. — Следуйте за мной, — продолжил Сайлас, — я буду направлять ваши ноги. Просто ставьте их туда, куда я буду указывать, и не смотрите вниз.

Он стал спускаться по тросу, оставляя достаточно места для Женевьевы. Она осторожно опустилась на перекладину и застыла, вцепившись в раскачивающийся трос.

— Я не могу, Сайлас.

Он услышал ее до смерти перепуганный шепот и выругался себе под нос. Протянув руку вверх, схватил ее за щиколотку. Рука была теплой, крепкой и надежной.

— Нет можете! Я буду все время держать вас за ногу.

Доминик, кусая губы, хоть и не слышал ни единого слова из их разговора, понимал, чем вызвана задержка. Сайлас мог держать ее за щиколотку по одной-единственной причине. Женевьева не первая, кого понадобилось успокаивать, чтобы заставить спуститься с такой высоты при столь сильном ветре. Многих молодых парней на первом году плавания наверху охватывала паника, у них начиналось головокружение, и Сайлас знал, что делать в таких случаях. «Может быть, мне самому следовало бы за ней подняться», — сердито подумал Доминик, в бессильном отчаянии меряя палубу шагами и не сводя глаз с того, что разыгрывалась у него над головой.

Он уже был готов карабкаться по вантам, как Женевьева наконец медленно, но начала спускаться. Сайлас ни на миг не отпускал ее ногу — словно привязанный к ней. Доминик вздохнул с облегчением.

Женевьева впилась взглядом в узор на канате, по которому ползла, и сконцентрировалась на ощущении его поверхности в своих ладонях и на тепле надежной руки Сайласа, обхватившего ее щиколотку. Она повиновалась этой руке безоговорочно, слепо ставя ногу туда, куда направлял Сайлас. Время, казалось, замерло. Лишь равномерное, ритмичное движение по скрипучему тросу и резкие хлопки паруса нарушали напряженную тишину. Движение должно было в конце концов привести ее на твердые доски, и она не позволяла себе пока думать ни о чем другом.

— Осталось всего несколько ярдов, — ободряюще сказал Сайлас, потом она почувствовала его руки у себя на талии и, словно перелетев по воздуху, оказалась на палубе.

Колени дрожали, она ничего не могла с ними поделать и схватилась за поручень. Постепенно паника стала отступать, и девушка наконец пришла в себя. Вокруг царила гнетущая тишина. Доминик стоял угрожающе неподвижный. Потом заговорил спокойным, ровным голосом:

— Ты слышала, как я велел тебе спуститься? Женевьева судорожно сглотнула, лихорадочна соображая, что ответить. Если скажет «нет», спасет ее это? Скорее, наоборот. Ведь громогласный властный приказ капера не услышать было невозможно.