Книга Любовь и кое-что еще - Юлия Николаевна Николаева

Умывшись и попив воды, сели неподалеку, в тени скалы.

-Какие мысли? - поинтересовалась я. Петя неопределенно пожал плечами.

-Мужик из церкви как-то напрягся, словно мы ступили на запретную территорию, хотя с чего бы? Туристы, которые проявляют простой интерес к здешним местам. Тут таких толпы.

-Он же сказал, что мы непохожи на обычных туристов.

-А на кого мы похожи, интересно? Ладно, сгоняем к этому мужику, может, что станет ясно. Хочешь подняться на скалу? Оттуда вид красивый.

-Спрашиваешь! - я тут же вскочила, усталости как ни бывало. Все-таки когда я еще тут побываю - неизвестно, да и вряд ли буду лазать по таким местам. Максимум греть пузо на солнце.

Мы стали взбираться на скалу, она была довольно высокой, но вся изгибалась, позволяя подниматься, прилагая немного усилий. Наконец, оказались наверху, и я оценила всю красоту. С одной стороны открывался вид на пещерный город, с другой была пропасть, заросшая лесом, напротив еще одна гора. Боже, как это все-таки невероятно! Человек создает прекрасное, бесспорно, но природа... Это выше любого созданного шедевра. Как копия и оригинал. Я подошла ближе к обрыву, глянула вниз, дух захватило! Просто улет!

-Мань, аккуратнее, - предупредил Петя, - тут склоны сыпчатые.

-Кто еще из нас зануда? - засмеялась я, делая шаг, но нога, скользнув на камне, предательски поехала, и я сама не поняла, как через мгновение оказалась в полете, точнее, пока только покатилась на животе по склону, но совершенно очевидно, что ничем хорошим это кончиться не могло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это длилось мгновение, но мне показалось, вечность. А потом руки сами ухватились за какой-то выступ. И мышцы напряглись изо всех сил, сердце колотилось, как сумасшедшее, где-то у горла. Перед глазами была скала, и казалось, я видела каждую ее трещинку. Ноги двигались вдоль нее, и на счастье, под ними оказался еще один выступ, на который я смогла встать. А потом услышала:

-Маша! Маша!

И поняла, что слышала свое имя и раньше, но в голове словно блок стоял, отсекающий то, что мешало сосредоточиться на главном: найти способ спастись.

Аккуратно подняв голову, я увидела Петино перепуганное лицо.

-Держишься? - спросил он, голос, кстати, был спокойный.

-Держусь, - сказала негромко, но он услышал.

-Вот и молодец. У меня с собой веревка, я сейчас тебя вытащу. Кстати, ты знаешь анекдот про евреев?

Его слова дошли до меня не сразу.

-Чего? - переспросила я, наконец, поняв, и подняла голову. Петя поглядывал вниз, возясь с веревкой.

-Анекдот про евреев. Умирает старый еврей, который готовил самый вкусный чай во всем Израиле. И вот возле его дома собираются все жители города... Мань, спускаю веревку, я сделал узлы, чтобы тебе было удобней держаться. Аккуратно ее бери, - вниз поползла веревка, а Петя продолжил, - ну так вот, собрались все жители города и просят его сына узнать рецепт чая, не пропадать же такому сокровищу.

Веревка оказалась возле меня, я перехватила ее одной рукой, чувствуя, как сердце снова заколотилось, а потом второй.

-Готово, - крикнула Пете.

-Молодец, помогай себе ногами, только не сильно. Я тащу тебя. Ну вот, приходит, значит, сын к умирающему отцу и говорит: папа, там вся площадь в народе, расскажи нам, как ты готовишь самый вкусный чай в Израиле. Не уноси секрет в могилу, - пока Петя говорил, мы плавно поднимались вверх, я слегка касалась ногами скалы, вцепившись в веревку намертво, но при этом... слушала анекдот. - Отец поманил рукой сына, чтобы тот нагнулся, и прошептал на ухо... - Петя схватил меня за руку и рывком вытащил на плато, тут же прижав к себе так сильно, что стало больно, я даже вдохнуть не могла. Впрочем, я и сама вцепилась в него, выравнивая дыхание, слушая, как сердце продолжает колотиться, появились непрошеные слезы и смех. Петя немного ослабил объятья, я глубоко вздохнула, успокаиваясь. Подняла на него глаза, он смотрел таким непривычным взглядом, что мурашки побежали по телу. И я вдруг подумала: вот бы он сейчас меня поцеловал. Но Петя как-то не спешил, смотрел, а ожидание было невыносимым. И я спросила первое, что пришло в голову:

-Так что же сказал старый еврей?

Петя как будто не сразу понял вопрос, а сообразив, рассмеялся, прижимая меня к себе, утыкаясь носом в волосы.

-Маруся, ты неподражаема.

И я даже ничего не стала говорить на то, как он меня назвал, потому что в его объятиях было хорошо. И черт возьми, это был тревожный сигнал, очень тревожный.

-Так что там еврей? - проговорила ему в грудь.

-Сын наклонился к нему, а тот сказал: евреи, евреи... Не жалейте заварки.

Я рассмеялась, качая головой.

-Дурацкий анекдот.

-Он первый почему-то пришел на ум, я хотел отвлечь тебя.

-Я поняла, - снова подняв голову, сказала, - спасибо.

Он кивнул, продолжая смотреть тем же взглядом, от которого становилось не по себе. И я посчитала за благо отстраниться.

-Сильно испугалась? - задал Петя вопрос.

-Очень. Хотя в тот момент этого не осознавала, кажется. Отключились некоторые эмоции, мысли.

-Организм мобилизовался для выживания, - кивнул он, - я, блин, сам чуть не умер, пока тебя не увидел стоящую на выступе.

-Да уж, представляю. Откуда веревка? Ты же говорил, что ничего кроме воды не взял.

Петя усмехнулся.

-Есть вещи, которые со мной по умолчанию, - хлопнул он по рюкзаку.

-А ты не так просто, Петр Смолов.

-Просто я много бывал в горах, знаю, чего ждать.

Мы сели, Петя протянул мне воду, я выпила с жадностью почти полбутылки. Он же, сделав несколько глотков, убрал ее обратно в рюкзак, потом начал сматывать веревку. Я сидела с пустой головой, легла, закрывая глаза, понемногу приходя в себя. Впервые в жизни я была так близка к смерти, но спаслась. И подумала об отце. Он в отличие от Пети совсем не знал этих мест, и его подстерегало куда больше опасностей в связи с этим. Что, если, ему тоже попался под ногу такой вот камень? Да мало ли что еще могло произойти... И его больше нет, а я пытаюсь отыскать то, чего не существует. Во всех смыслах. Но в этот момент я поняла главное: суть был в самом поиске, в попытке отыскать следы, хоть какие-то зацепки об отце, чтобы успокоиться раз и навсегда и не тешить себя ложными иллюзиями. И тут же вспомнился Потап с его сообщением. Я села и спросила: