Книга Бывший муж - Ирина Шайлина

— Тетя Яна просто старая дура, — шепотом сказала я малышке. — Давай скорее засыпай.

Девочка снова потянулась к моей груди, словно ставя ультиматум — дай сисю, а я взамен посплю. Я только головой покачала.

— Нет, маленькая чужая девочка. Придется засыпать так.

Глава 18. Ярослав

Я проснулся почти выспавшимся. Что само по себе удивительно — Катька просто терроризировала меня ночами, из тихого младенца превратившись в маленького монстрика. Очень упорного к тому же.

Глаза открыл — рассветает уже. Шторы прикрыты не плотно, робко струится свет. Тихо. Хотя тишина не абсолютная, я слышу легкий звон посуды на кухне. Даша, думаю я спросонья. И успеваю испытать легкое сожаление, прежде чем вспоминаю — Даши здесь нет. Бросаю взгляд на часы — шесть только. Значит и не няня. Яна.

Она вошла в комнату так внезапно, что я не успел подготовиться, собраться, я слишком обезоружен, словно голым вытолкнули на потеху толпе.

— Я решила дать тебе выспаться, — сказала Яна где-то над изголовьем дивана.

Я повернул к ней голову, поймал ее взгляд. Она смотрела на колено. Широкая штанина домашних бермуд задралась, обнажая его во всей его красе. Несколько розовых рубцов, что морщились и стягивали кожу, словно пытаясь подражать полотнам знаменитых авангардистов.

— Красиво? — спросил я, пожалуй слишком грубо.

Сел, торопливо одергивая ткань. Уж чем, а коленом лишний раз светить не хотелось. Несмотря на то, что мы и сексом уже занимались, очень много было слишком… Сокровенного. Такого, которое вывернешь, и обнажишься полностью, и назад хода уже не будет.

Тем более раньше я говном кипел. Все мечтал, что докажу что-то. Покажу всем. Ему покажу — Елагину. А потом…стерлось все. Смазалось. Стало неважным. И теперь меньше всего мне хочется бередить Яне душу — проблем ей хватает и без разборок с ее отцом. Тем более — почти семилетней давности.

— Прости, — смягчился я, видя, что она снова отгордилась буквально на глазах, словно шторку задернула. — Просто это колено больная тема. Сам я уже привык, но чужое внимание раздражает. А на меня даже на пляжах глазеют.

— Все в порядке, — пожала плечами Яна. — Катя ночью спала так себе, но сейчас спит. Я уйду, не хочу встречаться с няней.

Я поднялся и колено снова о себе напомнило, щелкнув и скрутив болью, к счастью, мимолетной.

— Не уходи так сразу, — попросил я. — Давай кофе попьем вместе.

После недолгих раздумий Яна кивнула. А я чистил зубы и все думал — сейчас уйдет. Не станет ждать. И неуместное волнение, словно на первое свидание, которое было у нас уже добрую кучу лет назад.

Не ушла. И я снова, словно подросток радуюсь такой мелочи. Ближе нельзя, я знаю. Даже так, на расстоянии вытянутой руки, по разные стороны стола, оказывается слишком близко. Я словно чувствую ее дыхание. И с чего я взял, что время лечит, что буду готов? Ерунда все это.

И пью кофе горький, и молчание между нами такое же на вкус. Оно вязкое, словно болото, в нем увязли сотни, тысячи слов, которые мы могли бы сказать друг другу за эти годы. Или семь лет назад, может, произнесли бы их, словно некое волшебное заклинание, и всего этого не случилось бы.

Янка бросает на меня короткий взгляд из под темных пушистых ресниц и снова его опускает. А я вдруг чувствую, что все готов ради нее сделать. Только попросила бы. Но что-то я могу сделать и без просьб. Для сына. В первую очередь для Яны, для ее успокоения, ведь она так свято верит в родственное донорство.

— Ян, — я медлю, и мне самому становится смешно от нарочитой мелодраматичности этой паузы, но на деле я просто подбираю слова. — Яна, нам не нужен тот донор. У нас уже есть идеально подходящий. Это Катя.

Яна замерла на мгновение, затем осторожно поставила чашку с кофе на стол. Так бережно, словно она из тончайшего хрусталя. Я подумал о том, что сначала нужно было переговорить с Дашей. Катя — ее дочь. Но Даша казалась такой далекой сейчас, а Яна вот она близко, и ей очень нужна надежда. Прямо сейчас.

Сначала Янка словно не поняла. Посмотрела на кофе свой, словно на его темной поверхности плавали ответы на все ее вопросы. На меня взгляд перевела. А в нем…в нем именно то, что я хотел ей дать. Надежда дикая.

Стул отодвинула так резко, что взвизгнули ножки о паркет. Поднялась и буквально пробежала мимо меня. Я — следом. Нашлась Яна ожидаемо у кроватки. Стояла и смотрела на спящую Катьку.

— Она же такая маленькая, — с сомнением протянула Яна.

Катя и правда была маленькой. Но — уже не прозрачной. Уже не казалось, что она в любой момент рассеется, словно дым, словно туман. Она была настоящим человечком, просто очень компактным. Гномик.

— Стать донором по собственному желанию может только совершеннолетний, — Я уже узнавал, поэтому говорил уверенно. — Но родственное донорство позволяет брать необходимый материал даже у малышей.

Мы снова замолчали, стоим на младенца смотрим. И ей как будто не нравится это — сквозь сон хмурит бровки. А я так остро, просто до боли чувствую близость Янки рядом. Протяни руку — коснешься. И кажется, чувствую ее запах, стоит только вдохнуть полной грудью. Он пьянит. Да с чего я вообще взял, что за семь лет вылечусь? Самонадеянный идиот.

— А если так… - прошептала она. — Может это все не зря было? Может, так и должно было быть?

И это было бы легко. Положиться на судьбу, в которую я не верил, обвинить ее во всех неудачах. Но не смогу. Ради женщины, которую всегда любил, ради маленькой спящей девочки.

— Нет, — мягко ответил я. — Это было бы слишком просто, Ян.

— Ты прав, — тихо отозвалась Яна. — Я папе расскажу. Можно?

Я кивнул. От тени Елагина в нашей жизни никуда не деться. Только раньше он доминировал, подавляя и требуя, не в силах отказаться от единственной дочки, позволить ей взрослеть, то сейчас похоже поумнел. Видимо, старость.

— Как ты уехала от отца?

— Поняла, что пришло время…

А потом резко, без предупреждения ко мне повернулась, буквально ткнулась в меня, стукнувшись подбородком о мою ключицу да так и затихла. Я несколько секунд стоял не в силах совладать со своими руками — обнять Яну хотелось страшно, руки тянулись, но, сотни но… сдался, обнял, сразу легче стало. Катя в кроватке дернула ножкой, словно протестуя.

— Потом, когда все снова станет хорошо, — сказала Яна требовательным шепотом. — Ты потом забудь, какая я была слабая. Потому что я сильная.

— Ты самая сильная из тех, кого я знал.

Я не лгал и не лукавил. И вновь подумал о тех семи годах без нее. О том, как мечтал, что они будут во мне нуждаться, Яна и мой сын. А я, да, я словно рыцарь. На белом, мать вашу, коне. Я бы прискакал и всем бы непременно помог. Герой, блядь. И вот сейчас я им нужен. Прискакал. Помогаю. Только все бы отдал, чтобы Илья не болел, чтобы Катя вновь стала уверенной в себе язвой. И не нужно мне геройских лавров, только у них бы все хорошо было.