Книга Лезвие сна - Чарльз де Линт

— Вы говорите о настоящих... О ком? О привидениях? О духах?

— Да, — терпеливо ответил Рашкин. — Об ангелах и чудовищах. В случае их появления в нашем мире они могут принести с собой как величайшее благо, так и абсолютное зло.

— Пожалуйста, не обижайтесь, — беспокойно произнесла Иззи.

Ее волнение настолько возросло, что во рту пересохло, и ей пришлось пару раз сглотнуть, чтобы снова заговорить.

— Но мне очень трудно поверить во всё это, — решилась признаться она.

— Когда мне в свое время объясняли эти факты, я думал точно так же.

— Прекрасно.

— Но ведь ты и сама уже чувствуешь, как в твоих картинах рождается дух, не так ли? — продолжал Рашкин. — Ты испытываешь ощущение связи с каким-то потусторонним миром, с неведомым пространством. Попробуй для удобства считать его Садом Муз. Я знаю, что ты погружаешься в него, а возвращаясь, обладаешь большей силой в своих руках... Эта сила уже не зависит от тебя или твоей работы за мольбертом.

— Да... я ощущала нечто подобное, — осторожно согласилась Иззи.

— Тогда поверь мне и в следующем вопросе. Как только я заметил это воплощение духа, увидел, что он заговорил с тобой на дорожке под окнами мастерской, я сразу же понял, что он намерен причинить тебе вред. Не могу предсказать, что именно он предпримет. Он может попытаться сделать это сегодня или в следующем году, но наверняка постарается тебе навредить. Это я могу гарантировать.

— И что же мне теперь делать?

— Ты должна избегать его общества.

— Это то, с чего вы начали. — Рашкин кивнул:

— И еще необходимо уничтожить полотно. Он не умрет, по крайней мере сразу после этого. Но именно картина связывает его с нашим миром. Если картина исчезнет, он вернется туда, откуда пришел, и угроза исчезнет вместе с ним.

Раскрыв рот от удивления, Иззи смотрела на своего учителя. В памяти всплыл недавний сон: обожженные и обескровленные останки среди обрывков полотен, и к горлу подступила тошнота.

— Вы... вы не можете требовать этого всерьез.

— Я серьезен как никогда.

— Это исключено, — тряхнула головой Иззи. — Никогда. Я не стану уничтожать картину из-за какой-то безумной истории.

Она была так расстроена, что уже не боялась неконтролируемой ярости со стороны художника. Но Рашкин только понимающе кивнул, словно соглашаясь с ее точкой зрения. Это спокойствие показалось Иззи неестественным.

— Выбор за тобой, — сказал он. — Ни я, никто другой не сможет тебя заставить. Только ты должна принять решение, и только тебе дана возможность отослать духа обратно.

— Что ж, я рада, что в этом мы пришли к согласию, потому что, если вы хоть на мгновение подумали...

— Придет время, и ты вспомнишь этот разговор, — так же как и я после беседы со своим учителем, — тогда ты сделаешь то, что необходимо сделать.

— Да, этот разговор я никогда не забуду, — сказала Иззи.

— Прекрасно. Я считаю, что сегодня утром тебе не стоит браться за кисть. Наверно, для тебя будет полезнее спокойно обдумать нашу беседу где-нибудь в другом месте.

Иззи поднялась с дивана и с тревогой оглянулась на Рашкина:

— Я... я хочу взять с собой эту картину.

— Ты вправе сама принимать решения, — ответил Рашкин, не теряя спокойствия. — Я не буду тебя останавливать. Не забывай, мне уже пришлось через это пройти: радость творчества, встреча с обитателем потустороннего мира, неверие в реальность его существования; а потом осознание опасности со стороны этих духов как для меня самого, так и для мира, так сильно мною любимого. Я должен был уничтожить полотна, чтобы отправить назад вызванных ими чудовищ. Каждый раз мое сердце разрывалось на части. Когда это произошло впервые, я чуть не опоздал и только чудом спасся от смерти и успел уничтожить картину. Мне остается только молиться, чтобы ты избежала подобной ситуации.

— Да, конечно, — произнесла Иззи. — Как вам будет угодно.

— Пойми, пожалуйста, — продолжал Рашкин. — В этом нет твоей вины. Никто не вправе упрекнуть тебя за появление подобных существ. Это может случиться с каждым из нас и в любой момент. Но поскольку только у нас есть такая способность, именно мы несем ответственность за своевременное избавление от чудовищ, появившихся в мире вследствие необдуманных действий.

Иззи кивнула головой, но не в знак согласия, а чтобы дать понять, что услышала его напутствие. Потом она подняла свой рюкзак и накинула куртку. Полотно с «Сильным духом» всё еще было влажным, но Иззи всё же сняла его с мольберта и направилась к двери.

— Завтра будем заниматься как обычно, — сказал Рашкин. — Мы больше не станем возвращаться к этой теме, пока ты сама не захочешь.

Иззи снова ограничилась кивком. Сейчас она сильно сомневалась, вернется ли когда-нибудь в студию. Разве что в сопровождении пары крепких парней, способных защитить ее от нападок явно выжившего из ума Рашкина, пока она будет забирать оставшиеся полотна.

— Хорошо, — ответила она вслух и открыла дверь. Рашкин только печально улыбнулся.

— Будь осторожна, Изабель, — сказал он на прощание.

От этих слов по спине Иззи пробежал холодок: точно таким же предупреждением Джон напутствовал ее несколько часов назад. Она оглянулась на поникшую фигуру своего наставника, всё еще сидевшего на диване у окна, потом перевела взгляд на полотно в своих руках. Кому из них верить? Кого бояться? Несмотря на всю таинственность, Джон не казался ей опасным. А Рашкин бросался на нее с кулаками.

— Я постараюсь, — ответила она и закрыла за собой дверь.

Очень осторожно, чтобы не повредить непросохшее полотно, Иззи спустилась по лестнице.

XIII

Иззи ожидала, что при ее появлении в ресторане Джон встанет со своего места. Чувствуя легкое разочарование, она с трудом разглядела его в одной из самых дальних кабинок. Но Джон тут же поднял руку и помахал в знак приветствия, и девушка направилась вглубь помещения. Теперь на Джоне была надета еще и джинсовая куртка с фланелевой подкладкой, которая, по мнению Иззи, вряд ли могла защитить его от холода. Но всё же так было лучше, чем ходить в футболке с короткими рукавами, к тому же новая одежда явно шла ему.

— Я была не совсем уверена, что ты придешь, — сказала Иззи, усаживаясь за столик напротив Джона.

— Я всегда держу слово, — ответил он. — Мои обещания — единственная ценность, которая имеет какое-то значение. И я не беру на себя напрасных обязательств.

— Весьма похвально, сэр, — улыбнулась Иззи.

— Это истинная правда, — заверил ее Джон и улыбнулся в ответ.

Иззи сняла свою куртку и отвернулась, чтобы повесить ее на угол кабинки, а когда повернулась обратно, обнаружила на столе десятидолларовую банкноту.