Книга Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд

— Шефы департаментов: Департамент А — организация и администрация — остаётся прежним. Департамент B — шпионаж в западной сфере — штандартенфюрер Эрих Гайслер. Департамент C — шпионаж на территории Советского Союза и Японии — остаётся прежним. Департамент D — шпионаж в американской сфере — оберфюрер Генрих Фридманн. Департамент E — шпионаж в Восточной Европе — оберштурмбаннфюрер Пауль Майнхардт. Департамент F — техническая сфера — остаётся прежним.

Я глянула на своего мужа, сидящего в переднем ряду, который, похоже, был ошарашен внезапным повышением не только в должности, но и в ранге, не меньше моего. Я невольно задумалась, что таилось за таким щедрым жестом, потому как доктор Кальтенбруннер явно не принадлежал к типу людей, которые творили добро направо-налево просто потому, что это было частью их натуры. Как и у штандартенфюрера Шелленберга, у него всегда был какой-то скрытый мотив.

Сделав ещё несколько изменений в командном составе, группенфюрер Кальтенбруннер зачитал список сотрудников, которые будут переведены в другие отделы или же вовсе распущены со своих должностей, потому как они «не соответствовали требованиям, необходимым для выполнения безупречной службы». Барбара прошептала очередное «о, Боже,» когда он перешёл на женский состав СС. На удивление, он не начал увольнять каждую вторую девушку, но вместо того обратился к штандартенфюреру Шелленбергу:

— Штандартенфюрер, меня, по правде, не особенно интересует секретарский состав, пока их непосредственное начальство находит их работу удовлетворительной, но мне всё же самому потребуется помощница, чтобы заниматься корреспонденцией. Так что просто скажите мне, какая из них посмекалистее, печатает быстро, может сварить хороший кофе, и чтобы на неё приятно смотреть было?

Шелленберг вежливо улыбнулся и окинул взглядом всех девушек, сидящих рядом со мной, однако, избегая какого бы то ни было зрительного контакта со мной лично.

— Ну что ж… По правде сказать, они все весьма способные работники с отличными характеристиками. Я, право, не знаю, как выбрать кого-то одного.

— Они вот уже больше полугода работают под вашим началом, и вы до сих пор не знаете, какая из них самая способная? — Австриец глянул на Шелленберга.

— Ну, самая способная, пожалуй, будет Аннализа Фридманн, но она является моим личным секретарём, и…

— Больше не является. — Группенфюрер Кальтенбруннер перевёл на меня взгляд впервые за всё это время, и ухмыльнулся. — С сегодняшнего дня она будет работать на меня.

— Но, герр группенфюрер, при всём уважении, она мне нужна. — Шелленберг явно не был доволен такой перестановкой. — Никто из других секретарей не сможет выполнять её работу.

— Вы что, оспариваете моё решение?

— Ни в коем случае, герр группенфюрер, но я всё же хочу сказать, что она незаменимый для меня работник…

— Я вам искренне сочувствую, но теперь она станет моим незаменимым сотрудником. — Доктор Кальтенбруннер очаровательно улыбнулся шефу внешней разведки, и я сразу же поняла, что в очень скором времени между ними начнётся самая настоящая война. — Что ж, на этом, пожалуй, всё, дамы и господа. Вопросы?

Если у кого-то они и были, то никто не осмелился поднять руки.

— Вот и чудненько. Свободны.

* * *

— Вот сукин сын! — Штандартенфюрер Шелленберг ругался в исключительно редких случаях, и только когда бывал предельно зол. — Он нарочно это сделал! Да у любой девушки из отдела хватило бы мозгов и десяти пальцев, чтобы печатать его приказы, а это всё, для чего она ему нужна. Не стоило мне говорить, что вы хоть сколько-то ценный сотрудник.

Я уже почти закончила паковать свои офисные принадлежности в маленькую коробку, и пожала плечами.

— Это не ваша вина, герр штандартенфюрер. Он бы всё равно меня выбрал, даже если бы я из рук вон плохо работала.

— Вы считаете?

— Уверена. — Зажав коробку под мышкой, я протянула руку моему теперь уже бывшему начальнику. — Мне очень жаль, что приходится вас покидать. Работать на вас было настоящим удовольствием, герр штандартенфюрер. Спасибо вам за всё. И пожалуйста, дайте знать, если вам что-то потребуется в будущем; я всегда могу взять какую-то работу на дом и помочь вам, если нужно.

Он пожал мне руку и кивнул.

— Благодарю вас за отличную службу, Аннализа. Я обязательно прослежу, чтобы это отразилось в вашем личном деле. И… Удачи с вашим новым начальником.

Я не сдержала ухмылки, увидев выражение его лица, когда он это произнёс.

— Благодарю вас.

Мне действительно было жаль покидать приёмную Вальтера Шелленберга, потому как мне и вправду нравилось работать под его руководством. Однако, в отношении моей контрразведывательной деятельности, моё новое назначение было даже ещё лучше прежнего: вся бумажная работа группенфюрера Кальтенбруннера будет теперь проходить через мои руки, а его должность была куда выше и значимее, чем штандартенфюрера Шелленберга. Я была более чем уверена, что Рудольф и Ингрид придут в настоящий восторг, когда узнают эту новость.

Когда я вошла в приёмную группенфюрера Кальтенбруннера, его адъютант кивнул мне, не отнимая телефона от уха, указывая на стол в углу, который предназначался мне, судя по всему. Я только было начала организовывать своё рабочее место, как он бросил через плечо, положив трубку и направляясь к выходу:

— Он хочет кофе. Иди сделай ему кофе.

«Просто отлично. Из личного помощника шефа внешней разведки я меньше чем за полчаса превратилась в обычную официантку. Ничего не скажешь, продвижение по службе!» Я открыла было рот, чтобы спросить адъютанта группенфюрера, как наш новый шеф предпочитал его кофе, но он уже исчез за дверью. Похоже было, что мне придётся спрашивать самой. Я постучала в дверь его кабинета и, услышав «да» из-за двери, открыла её и увидела нового шефа РСХА также с трубкой в руке. Правда, доктор Кальтенбруннер оказался вежливее, чем его непосредственный подчинённый, и вопросительно улыбнулся мне, прикрыв трубку рукой.

— Чем могу помочь, фрау Фридманн?

— Просто хотела уточнить, как вам больше нравится, герр группенфюрер.

— Да у меня, по правде говоря, нет особых предпочтений, но раз уж вы спросили, то прямо на этом столе и погорячее, — ответил он со своей обычной ухмылкой.

Я сощурила на него глаза, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Он был неисправим.

— Я вообще-то имела в виду ваш кофе.

Его ухмылка стала ещё заметнее.

— Я тоже про кофе говорю, а вы про что подумали?

— Знаете что? Раз вы такой шутник, то сделаю всё, как мне нравится, и попробуйте хоть слово сказать!

Только уже произнеся это вслух, я поняла всю двусмысленность сказанного, но доктор Кальтенбруннер, конечно же, заметил это первым.

— Правда? Что ж, я согласен. Это даже интересно, когда девушка командует.