Книга Снайпер в Чечне. Война глазами офицера СОБР - Екатерина Наговицына

— Я — Ромка, а он, — сказал парень с кривым шрамом через весь лоб, кивнув в сторону высокого, — Сергей.

— Очень приятно, Лайка.

И пожала крепкие ладони.

Марк ушел на кухню, и оттуда стал слышен перестук металлической посуды и удары разделочного топорика, сопровождаемые негромким мурлыканием себе под нос какой-то мелодии. Ульяна заулыбалась, подошла к столу и разлила дымящийся чай. Парни сели сушиться к камину. Молча отхлебывали из кружек и изредка поглядывали в мою сторону. Мне тоже хотелось сесть к камину, но почему-то стало неловко, словно я напрашиваюсь в чужую, давно сбитую компанию. А еще не хотелось расспросов о том, откуда я и зачем здесь, поэтому еще немного посидела, затем тихонько, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания, выскользнула из-за стола и вышла на улицу, сразу окунувшись в прохладу октябрьского дождливого вечера. На крыльце было сухо, но приятно пахло дождливой свежестью, густо перемешанной с ароматами увядающей травы и опавших листьев. И сразу подкралась тоска.

Что я делаю здесь? Одна, среди незнакомых людей. Что пытаюсь найти? От чего убежать?

Захотелось прямо сейчас уйти в лес, прочь, вернуться обратно домой. А еще лучше оказаться в нашем расположении в Чечне, только еще до вывода, чтоб друзья были рядом, живые и здоровые. Сидеть с ними и молчать, а может, разговаривать о чем угодно или дурачиться, развлекая самих себя. Оказывается, именно тогда и было счастливое время, не оцененное нами, а не то, выдуманное про возвращение, эфемерно растворившееся среди несбывшихся мечтаний.

Дверь открылась, и на крыльцо вышел Сергей. Закурил. Медленно выдохнул облако дыма и протяжно посмотрел в сгустившиеся сумерки.

— Грустно? — неожиданно спросил он меня.

— Муторно, — ответила я, глядя в ту же непроглядную темень.

— Пройдет. — Парень помолчал, стряхнул пепел с сигареты и добавил: — Здесь хорошо. Красивых мест много. Людей мало. Спокойно.

— А я сейчас и не знаю, что хорошо: когда спокойно или когда нет. Вроде всегда казалось, что ответ очевиден, а жизнь показывает все шиворот-навыворот.

— Это не она показывает. Это мы сами многого не видим. Запутались. А может, нас запутали. Но ты, Лайка, не грусти. Жизнь — штука упрямая, все по своим местам обязательно расставит.

Снова скрипнула дверь — Ульяна позвала ужинать. Ужин был просто восхитительный. На столе, в больших тарелках, источая немыслимо вкусные ароматы, лежало жареное мясо, крупно нарезанные овощи, зелень и только что испеченный хлеб. В ожидании, пока все соберутся к столу, Ромка в лицах и красках рассказывал, как он сошелся в неравной схватке с огромным и очень злобным кабаном. Смелый охотник настаивал, что кабан весил не меньше тонны, клыки — как ятаганы, а биться пришлось врукопашную. Марк, хмыкнув, поинтересовался, куда делось столько кабанятины и где трофейные клыки или, может, вовсе не клыки, а натуральные бивни. Ромка не моргнув глазом ответил, что мясо такого матерого кабана жесткое и невкусное, а клыки оставлены на месте славной битвы, дабы задобрить местных духов, про которых сам Марк и рассказывал.

Когда все поужинали и устроились с кофе около камина, Ульяна попросила рассказать про духов, которых задабривал бесстрашный Ромка, так как она эту историю не слышала. Марк, по-видимому любивший роль сказителя, уселся поудобнее и, как положено, начал рассказ со слов:

— Давным-давно…

* * *

Постепенно я втянулась в эту легкую отпускную жизнь. Привыкла к остальным постояльцам. Все они оказались отличными ребятами. Сердцем чувствовала, что с ними можно сдружиться, но впервые в жизни мне мешал периодически сжимавший душу страх — привязаться к ним, а затем ощутить боль, когда придет время разъезжаться. Оказывается, я стала бояться приобретать, чтоб потом не терять. Но новым знакомым были неведомы мои переживания. Они были молоды и беззаботны. Веселы и улыбчивы. Но в то же самое время удивительно деликатны, никогда не заступая за невидимую черту. С расспросами не приставали. Принцип был прост: кто захочет, тот сам скажет, что посчитает нужным. Да и не в разговорах, наверное, дело. Вернее, дело в том, о чем эти разговоры. Спустя пару вечеров я заметила, что никто не говорит о политике, о кем-то наворованных деньгах, о звездах шоу-бизнеса и реформах ЖКХ. Здесь все это казалось каким-то неуместным и чужеродным. В неспешных беседах не было злобы, ожесточенности и пустопорожней демагогии. Как только я это поняла, вечерние совместные посиделки у камина стали для меня любимым обязательным ритуалом. В один из таких вечеров Ромка предложил следующим утром прогуляться до святилища на горе Белухе, и я недолго думая согласилась. Марк одобрительно улыбнулся, но предупредил, что одним днем не обернемся, чтоб все были готовы к ночевке.

— А как же, Марк, избушку на клюшку? — оживился Ромка.

— Сейчас схожу, свяжусь с погранцами, узнаю у них про заявки на туристические пропуска. Если пусто, то тогда на клюшку. Ну а если нет, то я останусь гостей встречать, а вы, соколы степные, сами пойдете. Я Сергею дорогу объясню, к тому же ваши дурные головы так и так не пропадут.

— Че они дурные-то? — весело возмутился Ромка.

— У тебя — дурнее всех, — авторитетно и безапелляционно заявил Марк.

На что Ромка махнул рукой и притворно вздохнул:

— Ну и ладно. Зато я не-у-ны-ва-ю-щий!

— Балбес, — заключил Марк.

* * *

Пограничники передали, что новых гостей в эти дни не будет, и Марк со спокойной совестью отправился с нами, взяв на себя роль проводника и руководителя группы. Перевалив за мосток, мы с ходу попали в новый мир — даже дышаться стало как-то иначе. Безымянная речка с мутными, замшелыми водами осталась позади вместе со своим прелым душком. На подъеме мы подрастянулись. И я, вынырнув из собственных тягучих утренних мыслей, невольно вздрогнула, глянув на впереди идущих. Все были одеты в камуфлированное, загружены рюкзаками и подразмыты утренним туманом. И тут же на меня навалилось мгновенное наваждение, что я опять в Чечне, мы на выходе, а впереди шагают мои сослуживцы, и, поддавшись этому миражу, я негромко окрикнула впереди шагающего:

— Кинг!

Но обернулся Ромка, посмотрел на меня внимательно, мотнул головой, глазами спрашивая, мол, ты чего?

— Ничего. Показалось.

Он кивнул и пошел дальше, ускоряясь, чтобы не отставать от уходящих в туман друзей.

Через пару часов Марк объявил остановку и перекур. Ежась в утреннем тумане, с удовольствием разлили из термосов горячий сладкий чай. А Марк поманил нас вглубь от тропы, указав на странную коническую яму.

— Видите?

— Ну, — протянула Ульяна, выглядывая из-за Колиного плеча.

— Это место самозахоронения.

— Обожаю страшилки! Хотелось бы исторических подробностей, — заявил Ромка, явно рассчитывая выудить из Марка очередную интересную историю.

Неспешно прихлебывая горячий чай из своей походной кружки, Марк улыбнулся и начал рассказывать: