Книга Точка бифуркации - Николай Пономарев

Повесил сумку на плечо, поздоровался с вышедшим на шум такси из ворот соседом и пошёл в дом.

В прихожей горела лампочка. На продавленном диване валялась очередная газетка со скидками. Я открыл дверь, ведущую в коридорчик. Тишина. Прошёл дальше.

Из кухни тянуло запахом квашеной капусты и рыжикового масла. За столом сидел Валерий Михайлович и, судя по всему, дремал, поскольку от моего нарочито громкого приветствия подскочил. Я представился и спросил Марину. Он некоторое время что-то совмещал в уме, а потом, когда сошлось, сказал:

– Проходи, прапорщик, садись. Марина за хлебом ушла. Скоро будет.

Повесив на крючок куртку, я прошёл на кухню. Сел на стул, сумку бросил рядом.

– Только я даже не рядовой.

– Ничего страшного. Со слухом всё в порядке?

Я кивнул.

– Со зрением, вижу, тоже. Получишь прапорщика легко. А может, до лейтенанта дослужишься.

Мы некоторое время молчали. Можно было спросить о ценах на отопление, где лучше покупать семена на рассаду, подорожали ли с лета продукты в местном магазине. Или о чём там ещё взрослые ведут свои беседы? Можно было спросить о Марине, скучала ли она? Но это интереснее узнать у неё. Можно было, в конце концов, сказать, какая хорошая погода за окном, солнце.

– Скучала, – сказал Валерий Михайлович как бы между прочим. – Маринка у меня хорошая. Только со мной трудно. Ей бы с матерью жить, да вбила себе в голову, что нужно меня беречь. Уж что решила – не изменишь. Если хочешь знать, была б она пацан, быстро шла бы по званиям. Молниеносно. А полковником никогда бы не стала. Там нужна хитрость, манёвр, отойти под напором вероятного противника, перегруппироваться и ударить с фланга. А она не такая. Прямая. Дослужилась бы до подполковника, и всё. Потолок. На мать она похожа, та тоже книжки читала и всё говорила в лоб. Не скрывая. Может, поэтому Маринка на неё и злится. Но ничего, я скоро на новую должность перейду, денег будет больше. А то вон зимние кроссовки на распродажах приходится покупать.

За окном прошёл сосед и за дверью хрипло крикнул: «Валера!»

– Ты, прапорщик, иди в комнату Марины, – пояснил Валерий Михайлович. – А мы со Стасом Игоревичем проведём здесь рекогносцировку.

В комнате тикали часы. Подоконник теперь занимала деревянная ёмкость с землёй. Здесь тоже посадили рассаду. Позвонила мама. По её прикидкам, я из аэропорта должен был уже добраться до дома. Сказал, что приеду немного позже. Мама начала возмущаться, но я сбросил. Выключил телефон. Положил на стол. В сумке нашёл библиотечную книгу и положил рядом с телефоном. На столе нашёлся карандаш. Поставил. Уронил. Поймал. На паркете танцует второй заход, а мы стоим и ждём своей очереди. Музыка играет, но по каким-то причинам наше приглашение откладывается. Мысленно ты на паркете, мысленно ты призёр. И ждать скучно.

– Тимофей.

Оказывается, всё это время я смотрел в окно. Странно смотреть в окно и ничего не видеть. Развернулся.

Марина стояла в дверном проёме. Я подошёл и мягко взял рюкзак у неё из рук.

– Валерий Михайлович просил подождать тебя здесь.

– Я скучала.

Каждый день писал воображаемое письмо на сотни слов. И вот все эти слова выветрились в тот момент, когда их надо бы произнести. Взял ладонь Марины. Кончики пальцев пахнут хлебом. Приятно. Больше не облезают, в аптеке подобрали хорошие витамины. Прикоснулся к пальцам губами. Слова совсем исчезли. Ах да, осталось несколько, точнее три. Их и сказал.

Марина вызвалась меня проводить. Она сердилась на отца. На кухне теперь пахло не столько рыжиковым маслом, сколько ароматами цветнопольского магазина. Сердилась на соседа с его получкой, которую тот сразу тратит и потом ходит занимать стольничек.

– Валерий Михайлович скоро на новую должность перейдёт, – вспомнил я. – Будет больше денег.

– Наверное, переедем отсюда, – вздохнула Марина.

– Соседа этого не будет. Мы два года назад переезжали, я думал, что будет не очень. Но нормально.

– Не знаю.

Мама встретила меня в скверном настроении. В‐первых, я, прилетев, сразу удрал в Цветнополье и не заехал домой. Во-вторых, вчера позвонил Сергей Сергеевич и просветил, что у меня вообще-то две тройки за четверть – по биологии и истории.

Странно, что всего две.

– Совсем перестал учиться! Никуда не годно. За год скатиться из отличника в троечника! Бабушки и дедушки интересуются, как их внук закончил четверть, а мне им врать, что всё хорошо? И это ещё отец на севере. Он бы в ужас пришёл.

Мама преувеличивала степень моего падения. У меня всегда была четвёрка по английскому, и никаким круглым отличником я не был. Первой в жизни двойки за четверть у меня нет благодаря Мурзе. Вместо неё – четвёрка. Потом, отец никогда не стал бы убиваться из-за моих оценок. У него в десятом классе тоже был трояк. Правда, во второй четверти и всего один. Но сам факт.

– Папа немедленно исправил тройку, а я не верю, что ты вообще будешь что-то делать. Вместо учёбы занимаешься непонятно чем! А ведь десятый класс – определяющий!

Меньше всего мне хотелось сейчас клятв, что брошу всё и метнусь за учебники. И так на всю четверть. Сказал, что устал, немного отдохну и примусь штудировать биологию, раз отстал.

Заснул до утра. Хотя первое апреля наступит завтра, соврал сегодня.

Апрель

– Что мне его, привязывать? – уточнил отец. Он вернулся с севера, и мама с порога обстоятельно и в красках описала моё падение. – Закончит как-нибудь школу, а потом выучится на сварщика. Нам на месторождениях сварщики очень нужны.

– Какой сварщик?! – мама даже подскочила.

Меня она в своих фантазиях видела просиживающим штаны в важной конторе, на худой конец, в администрации города замом по какой-нибудь бредятине.

– Самый обыкновенный, – спокойно объяснял отец. – Да, тяжеловато, зато будет при деньгах, а в городе стабильно сможет калымить. Поучаствует в северной самодеятельности, танцевать обучен. Его ещё на центральном телевидении покажут, как сварщика – исполнителя венского вальса. Сейчас такое модно. Но сначала, конечно, отслужит в армии. С его осанкой и в Кремлёвский полк возьмут.

– Несёшь какую-то дичь! – воскликнула мама и, хлопнув дверью, ушла в комнату.

Отец хмыкнул и пошёл её утешать.

Я вздохнул, оделся, налил в термос кофе и отправился прогуляться в сторону центра. Первые пять дней апреля до приезда отца прошли на нервах. Мама переполошилась, что, постоянно работая, упустила моё воспитание. Пошла в наступление, но ничего не получалось. Я говорил, что иду к Валерке, и один раз действительно к нему заехал. Мы сделали задания по геометрии и биологии. В основном мой маршрут был до Цветнополья. Пусть Марина задерживалась допоздна, но каждый день было около десяти градусов тепла. Правда, к вечеру успевало похолодать. Не знаю, что там были за репетиции, но очень долгие. Такие, как наши с Янкой тренировки. Кстати, мы с ней сделали перерыв на неделю. Друг от друга отдохнуть и от спортивно-бальных танцев вообще. Это мне было бы очень на руку, если бы не занятость Марины.