Книга Виртуальные войны. Фейки - Георгий Почепцов

• «Если социальная среда требует людей определенного типа, они появляются, а если, наоборот, бракует — исчезают. На Западе люди вроде как более законопослушные, чем в России. Но 300–400 лет назад все было совершенно иначе. Во времена Тридцатилетней войны немцев считали лгунами и бездельниками. Новые практики сначала силой врываются в быт, ломают традиции, но постепенно становятся естественными, и следующие поколения уже не понимают, как можно по-другому»[314].

Иногда правительства из-за финансовых ограничений принимают решения, которые явно приведут к негативным последствиям, хотя и не сразу. К такому типу решений, вызванных экономическими причинами, относится, например, уже реализуемое намерение правительств Японии и Австралии сократить, а то и вовсе прекратить финансирование гуманитарных и социальных наук как таких, которые не помогают экономическому развитию[315][316][317][318][319][320].

Это более сильная по последствиям инициатива, чем многие другие, о которой все молчат. Она будет трансформировать мозги человечества, а не просто тела.

За столетия человечество потеряло мощное воздействие религии. Уход религии выглядит как бы вполне понятным и правильным с точки зрения человека рационального. Но многие сегодняшние процессы явно ставят под сомнение такую рациональность.

В защиту религии нам встретились интересные доводы вполне рационального порядка. Это статья в газете «New York Times» профессора философии С. Асмы «Что религия дает нам (чего не может дать наука)»[321]. У него есть и книга 2018 года на эту же тему «Почему нам нужна религия»[322].

Его аргументы таковы: иррациональность религии вовсе не означает, что она неприемлема или не имеет ценности. Эта иррациональность может лежать в основе ее силы. У человека есть три операционных системы: самая древняя рептильная (драться или бежать), мозг млекопитающего (эмоции) и недавно возникший неокортекс с рациональностью. Религия раздражает рациональный ум, но вполне уживается с эмоциональным, поскольку может успокоить боли.

Асма пишет: «Религиозные практики являются формой социального взаимодействия, улучшающего психологическое здоровье. Когда вы потеряли кого-то, религия предоставляет терапевтический набор ритуалов и представлений, производящих окситоцин, внутренние опиоиды, допамин и другие позитивные последствия, которые помогают бороться и выживать. Религиозные представления играют роль, но они не являются первичным инструментом предоставления такой терапевтической силы. Эти религиозные практики (ритуалы, набожные действия, песни, молитвы, рассказы) управляют нашими эмоциями, давая нам возможность заботиться о других в печали, или давая нам направление и выход для гнева».

Общий его вывод таков, что религию нельзя оценивать на уровне неокортекса, как это делают современные ученые, опираясь на рациональные научные методы. В книге он подчеркивает, что проблема состоит не в противопоставлении правды и неправды, а в напряжении между потребностями эмоционального мозга и мозга рационального.

В одной из своих статей, посвященной роли эмоций, он подчеркивает, что людьми нас сделала семья ([323], см. также его статью о роли человеческого воображения, которое он считает более древним приобретением человечества, чем язык[324]).

Он считает, что «эволюция семьи сыграла огромную роль в создании стабильной, безопасной среды для появления человеческой информационной культуры. Более продолжительное и более безопасное детство должно было также способствовать росту внутреннего субъективного пространства головы — без сомнения, это привело к большей репрезентативной утонченности и, в конечном итоге, языку».

Тем не менее, нам придется снова вернуться от духовного к физическому существованию человека. Сходная с производством и распространением табачных изделий проблема возникла и в случае производства продуктов питания, большая часть которых, по сути, несет угрозы здоровью человечества. Но бизнес есть бизнес, он не может бросить производство, которое приносит миллиарды. И опять запущена та же модель научной манипуляции.

М. Нестле пишет: «Исследование питания, идущее со стороны индустрии, как и исследования, спонсированные табачной, химической и фармацевтической промышленностями, почти неизбежно производят результаты, подтверждающие преимущества или отсутствие вреда продукции спонсоров, даже когда исследования с независимым финансированием приходят к противоположным заключениям. Хотя достаточное количество доказательств демонстрирует, что эти индустрии сознательно влияют на разработку, результаты и интерпретацию проплаченных ими исследований, меньше известно о влиянии продуктовых компаний на спонсорство изучения питания»[325].