Книга Сияние слез - Юлия Ляпина

Она смущенно уставилась в пол:

– Придется снять платье…

– Его все равно придется снять, жалко будет помять такую красоту, – мягко напомнил молодой супруг.

Вдвоем они сняли венец, собрали волосы в легкую косу, чтобы они не мешали распутывать шнуровку и наконец, избавились от тяжелых длинных рукавов и части украшений. Плечо выглядело неплохо. Вздувшийся красный след выглядел болезненным и припухшим, вокруг уже собиралась синева, но ранок на коже почти не было.

– Следов не будет, – уверил жену Танред, осторожно касаясь золотистой кожи кончиками пальцев. Хорошо бы приложить холодную ткань, или бодягу, но и так все заживет со временем.

Тина покосилась на рубец и пришла к тем же выводам.

– Да, все пройдет. Но это было больно!

– Тсссс, хорошо, что король убедился в отсутствии жемчужных слез, – сказал он, целуя бьющуюся на шее Тины жилку, – надеюсь все колдуны и сребролюбцы узнают об этом очень быстро.

Констанция чувствовала себя неловко, стоя полуодетой рядом с облаченным в парадный камзол графом, но он не давал ей времени на размышления и отказ – покрывал поцелуями нежные плечи, сжимал ладонями талию, исследуя мягкие округлости ниже. Не успела Тина опомнится, как его пальцы уже распускали завязки юбок, а губы творили сущее безумие с ее грудью.

Только когда Танред опрокинул ее на кровать, она напомнила:

– Вы слишком одеты, милорд.

– Пообещайте мне не убегать миледи, – шепнул он в ответ, целуя соблазнительно припухшие губы.

– Клянусь, – простонала Тина, чувствуя бешеное горение во всем теле.

Она и не подозревала, что этот мужчина может превратить ее в лужицу растаявшего воска. На миг оставшись одна, она застеснялась, но тут же забыла, как дышать, потому что Танред снял камзол, небрежно сорвал рубашку и стоя перед ней полуобнаженным распустил завязки на своих шоссах. Широкий клапан тотчас упал, демонстрируя ей мужское достоинство супруга во всей красе. Констанция натянула простыню до самых глаз, тяжело дыша и краснея, но Танред не дал ей времени на страхи – тут же очутился рядом и ласково продолжил нежить супругу.

Неприятный момент первого вторжения Тина пережила, крепко зажмурившись и задержав дыхание. Она боялась боли, о которой шептались девушки в швейной комнате, и в то же время опасалась отсутствия крови, ведь мужчинам нужно доказательство их победы. А еще больше девушка боялась того, что превращает ласковых мужчин-женихов в холодных и ворчливых мужей.

Танред видимо догадался о ее страхах, потому что сразу остановился, едва его мужской меч погрузился в плотные девичьи ножны:

– Тина, жена моя, открой глаза, – улыбаясь, попросил он.

Констанция полежала, все еще ожидая чего-то невероятного, однако плечо ныло больше, чем-то место, где очутился ее муж. Так что, осмелившись, она открыла глаза и встретилась с теплым взглядом супруга:

– Вот и отлично! Я не кусаюсь. Зато поцеловать тебя не откажусь!

Танред наклонился ниже, при этом он шевельнулся внутри Тины и сдавленно охнул. Она не поняла в чем дело и пошевелила бедрами, желая скинуть лишнюю тяжесть. Но избавится от горячего, твердого мужского тела не получилось. Тан поставил ладони на подушки вокруг ее лица, впился в губы поцелуем и задвигался быстро и резко, наполняя ее тело собой.

Да, первое соединение было быстрым, но для Констанции и этого было довольно. Когда граф откатился в сторону, чтобы не придавить ее, она свела вместе раздвинутые ноги и ощутила, как ноют бедра, как что-то теплое вытекает из ее тела, и как странно чувствуется мужская рука на тончайшей сорочке, уцелевшей на ее теле ради сохранения девичьей скромности.

От всего этого нового, неизведанного и странного из глаз молодой графини потекли слезы, усеявшие супружеское ложе неким подобием жемчужного риса. Граф только вздохнул, притянул супругу к себе, обнимая и целуя. Вскоре Тина успокоилась, и убежала смывать с тела следы короткой страсти. Танред же снял простыню и по обычаю вывесил ее в окно, демонстрируя всему графству чистоту молодой графини.

После они отдали должное приготовленному для них «брачному ужину». Особо приготовленная птица, украшенная серебряной короной, обложенная семью кореньями, приносящими здоровье и благоденствие, стояла в теплой золе, сохраняя свой аппетитный вид. Тут же стоял кувшин с ягодным морсом, а на столе дожидался своего часа сладкий пирог, начиненный семью видами ягод и орехов, что тоже должно было способствовать любовным отношениям и плодовитости.

Они дружно разрывали птицу, разламывали пирог, пили из одного кубка, ведь им не оставили даже столового ножа и лишней посуды. Утолив голод, молодожены вновь оживили пламя в камине и, Танред лег на пол, положил голову на колени молодой жены, любуясь ее нежным телом, просвечивающим под тонким шелком.

Второй раунд любовной схватки свершился на ковре и на этот раз граф не спешил, позволяя графине рассмотреть себя. В итоге ласки и поцелуи затянулись до рассвета, а поутру их ждали домашние хлопоты и заботы о большом количестве гостей. Улыбаясь и подбадривая друг друга, они надели новую одежду.

Камзол Танреда был еще одним вариантом его свадебного, а вот платье Тины отличалось меховой отделкой и наличием трена. Красивый головной убор она подарила королеве, но экономка приготовила для нее скромную бархатную шапочку с золотой сеткой и малую графскую корону. Чтобы надеть все это пришлось вызывать горничную.

Вместо молодой девушки пришла сама экономка. Она поздравила молодых и принялась укладывать волосы молодой хозяйки, докладывая ей, какие приготовления сделаны к завтраку, что припасено для обеда и сколько гостей пожелали поехать на зимнюю охоту. Танред в это время выслушивал отчет мажордома, отдавал распоряжения о собаках, егерях и охотничьих лошадях.

Констанция иногда коротко поглядывала на мужа, любуясь им, а Танред в свою очередь не выпускал ее из виду, отмечая нежный румянец и трогательные завитки на шее. Из покоев они вышли вместе. Танреда ждали гости, желающие поехать на охоту, а ее внимания требовали дамы.

Увидеться супругам удалось только вечером. К этому моменту Танред получил немалое количество комплиментов своим угодьям, собакам и оружию, выслушал завуалированные угрозы и предложения принять ту или иную сторону в политической борьбе. Он с трудом держал маску недалекого вояки и беспокоился за Констанцию – с ядовитыми языками придворных дам он познакомился еще во время службы.

Тине тоже пришлось нелегко. С одной стороны, как хозяйке замка, ей должны были оказывать знаки внимания даже король и королева, а с другой, герцогини, состоящие в свите презрительно посматривали на нее, как на мелкую птаху, залетевшую в павлиний парк.

Обед подали вовремя, и кухарке удалось приготовить несколько блюд из свежей дичи, что очень понравилось королю, большому любителю охоты. Разговоры за столом шли скучные, и Тина уже надеялась, что сможет уйти в свои покои, и отдохнуть от суеты, но тут к ее стулу подошла Каледия, ведя за руку прелестную девчушку лет четырех. Во время разговора выяснилось, что сын Каледии служит пажом ее величества, а вот дочка еще слишком мала для придворной жизни.