Книга Помощница для профессора - Аля Кьют

Наверно, только такая, как Снежана.

Какая же она мерзкая. И как только Исаев вообще может с ней!..

Ох, нет, лучше даже не представлять, чем они занимаются тет-а-тет.

— Насть, спасибо за дело Зайцева и пометки к нему. Я бы подвел Ивана без них. Совсем забыл.

Ну, еще бы он помнил. У него Снежаны всякие.

— Пожалуйста, — все-таки фыркнула я. — Давайте папку верну в архив.

Я обошла его стол, стараясь не встречаться взглядом с его глазами. Только не этот магнетический взгляд, от которого мигом подкашиваются коленки.

Протянула руку, по-прежнему глядя в пол. На свои шикарные туфли.

Но вместо того, чтобы передать мне папку, он вдруг сжал левой ладонью мою руку и резко притянул к себе. Поймал меня за талию, не давая упасть, и усадил к себе на колени.

Что это за игры? То притяну, то оттолкну! Нет уж! Хватит с меня!

Я тут же заерзала, пытаясь снова подняться на ноги, но он так крепко сжал левой рукой мою талию, что я охнула. По телу от его прикосновений проскочил разряд истомы. Я снова дернулась, и Роман Андреевич тоже издал глухой стон.

Сначала я решила, что задела его руку или сделала ему больно. Подобный тон я уже слышала однажды. В клинике, когда ему было очень больно. Только сейчас к мучениям явно примешивалось… что-то еще?

Я почти бессознательно заерзала снова, чтобы услышать это звук еще раз и точно убедиться, в чем же дело.

— Настя, — выдохнул он измученно и сжал мое бедро.

Вожделение… Господи. Вот что еще есть в его голосе. Мучительное вожделение.

Айсберг дал трещину? Он что, хочет меня? Или это такой отклик после несбывшегося свидания со Снежаной? Сидя боком, я медленно повернула к нему лицо. Наши глаза встретились, и я захлебнулась грозой в его взгляде.

— Простите, Роман Андреевич, — выдохнула я. — Вы не могли бы убрать руку с моей задницы? А то я не могу встать.

Он только сжал меня крепче.

Неужели Бастилия собирается пасть? Черт, в эту игру ведь всегда играют оба. И мне это нравилось. Опять. Я качнула бедрами, побуждая его потерять голову, и прикусила нижнюю губу. Теперь его эрекция ощущалась настолько явно, словно на нем и не было никакой одежды.

Меня окатило жаром. Я не сдержала стона.

Роман Андреевич моргнул и как будто протрезвел. Словно заметил, кто это перед ним и кто елозит бедрами на его коленях. Ведь меня совершенно точно нельзя спутать со Снежаной.

Он прикрыл глаза, на минуту позволяя себе забыться. А когда открыл, действительно убрал руку и проговорил сердито:

— Я тебя не держу. Уже давно. Подними свой неугомонный зад и сделай мне кофе.

Меня как ледяной водой окатило. Я влюблялась в шторм, а в итоге опять напоролась на айсберг, который протаранил мое безумное сердце. Я вам не чертов «Титаник», Роман Андреевич, нельзя так со мной!

Каким-то чудом я умудрилась даже вскочить, не задев его руку.

Кровь, которая так и бурлила в теле, ударила мне в щеки. Сердце оглушительно грохотало в груди, а руки дрожали. Я почти бегом рванула к кофемашине, трясущимися пальцами попыталась насыпать зерна для помола. Но герметично запечатанная упаковка не поддавалась.

Не успела взять себя в руки, как возле меня уже вырос Исаев.

— Нравится? — глухим от гнева голосом спросил он.

— Что именно? Робуста? — промямлила я непослушными губами. — Я предпочитаю арабику, но…

— Не надо делать вид, что мы о сортах кофе! — рявкнул Роман Андреевич. — Нравится доводить меня? Дразнить меня?

Он выдрал из моих рук пакет. Кофейные зерна разлетелись бусинками с характерным перестуком. Я даже не успела возмутиться тем, что это он меня дразнит, а не наоборот, как оказалась распластанной на все том же столе, между пластиковыми стаканчиками, салфетками и сахаром в бумажных упаковках.

Вжимая руку мне в талию, он прижал меня к столешнице, заставляя прогнуться еще сильнее.

— Теперь я понимаю, для чего тебе скамья для порки. Сама ведь напрашиваешься.

Звонкий шлепок моментально обжёг мою попку. Это было чувствительно даже через ткань юбки. Больно и одновременно сладко. Я взвизгнула.

— Тихо, — шикнул Исаев мне в ухо, возвращая руку мне на талию. Фиксируя меня на одном месте. — Хочешь, чтобы весь офис знал, чем мы тут занимаетесь?

— Почему бы и нет? — огрызнулась я из последних сил. — Чем офис хуже тех мест, где вы обычно этим занимаетесь со Снежаной Сергеевной? Или она ведет себя тихо? Нравится трахать эту безмолвную рыбу? Уж извините, я так не умею!

Сарказм рождался сам собою, каким-то чудесным образом. Правда, перемешивался со стонами, но их я старалась сдерживать.

— Да уж знаю, — продолжал нашептывать босс, теперь поглаживая мой зад. — Слышал я, как ты умеешь. Я до сих пор помню твои стоны в этом кабинете, так ты решила, что мне и этого мало? Стонешь теперь у себя, каждый вечер?

— Так вы еще и подслушивали! Ай-ай, как некрасиво.

— А может, я еще и подглядывал? Разве не для меня ты всегда оставляешь дверь открытой?

Да, конечно, я делала это нарочно, но не собиралась сознаваться.

— Роман Андреевич, вы же хотели…

Кофе, недоговорила я.

Голос онемел, когда он одним резким движением задрал мне юбку.

— Тебя я хочу, Настя. К черту кофе. Сними трусики.

Я чуть не разрыдалась от счастья, услышав это грязно-чувственное требование.

Он ослабил хватку, и я могла оттолкнуть его, уйти, уволиться, сбежать, но вместо этого дрожащей от желания рукой сама приспустила трусики.

Исаев тут же надавил рукой мне на спину, заставляя лечь обратно на столешницу.

Сзади? В первый раз?

Ох, ну а что я хотела? Он ведь не мой бойфренд, а похотливый и горячий профессор-босс, которого я, кажется, сама и довела до ручки.

Но Исаев не торопился расстегнуть брюки. Он вдруг опустился на колени, погладил меня по бедру, побуждая сильнее раздвинуть ноги.

Краем глаза я заметила, что он поднял с пола мои трусики и сунул в карман, но тут же стало не до этого, потому что я ощутила его губы.

— Боже мой! … — ахнула я, цепляясь за стол всеми десятью пальцами.

— Спасибо, но можешь звать меня в таки моменты по имени, — усмехнулся он, отстраняясь на миг.

Я не успела ничего ответить, потому что теперь он лизнул меня и снова поцеловал. Охренеть! Я зажмурилась и выгнулась, как кошка, когда к его языку, которым он жалил меня, прибавились пальцы.

Пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы хоть так заглушить звуки, которые так и рвались наружу. Ох, мне хотелось стонать в голос и извиваться от удовольствия, а приходилось изо всех сил сдерживаться.