Книга Конон Молодый - Владимир Антонов

Согласно английским законам обвиняемый не может находиться под стражей без предварительного слушания дела более семи дней. Но сложное следствие за такой короткий срок провести практически невозможно. В этой связи в Великобритании нашли способ творить беззаконие вполне «законно»: в конце каждого седьмого дня магистрату или же судье подается просьба продлить содержание арестованного под стражей еще на неделю. И так можно продолжать без конца.

Так, Крогеров доставили под усиленной охраной на предварительное слушание в суд первой инстанции лишь 7 марта, то есть ровно через два месяца после ареста. В ходе следствия дознаватели пытались найти убедительные улики, касающиеся незаконной деятельности супругов, но столкнулись с серьезными трудностями.

Предварительное слушание по «делу Лонсдейла» началось 7 февраля 1961 года в суде первой инстанции на Боу-стрит. Это была генеральная репетиция того пышного спектакля, который предстояло разыграть несколько позже в уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли. Впрочем, предварительное слушание с таким же правом можно сравнить с разведкой перед боем. И этот этап разведчик выиграл.

На судебном заседании решался лишь один вопрос: достаточно ли у обвинения доказательств, чтобы передать дело суду присяжных. А потому само предварительное слушание «дела Лонсдейла» представляло собой скучную и однообразную процедуру. Ее унылый ритм нарушали лишь некоторые нелепые эпизоды, которые случались время от времени на радость журналистам.

Расскажем об одном из них. Для усиления доказательной базы по делу «советского шпиона» английские спецслужбы доставили на заседание суда из Канады отца настоящего Лонсдейла.

По легенде, разработанной Центром для Молодого, Гордон Лонсдейл родился в Канаде и был сыном этого самого Лонсдейла. Отец являлся шотландцем с примесью индейской крови, а мать — финкой. Папаша бросил семью, когда сыну было меньше года. При этом следует отметить, что в те годы установить родственные связи через систему анализов, в том числе — ДНК, было невозможно.

Лонсдейла-отца привезли на суд, чтобы свидетельствовать публично, что Конон не его сын. Но адвокат, которого нанял Молодый, быстро выяснил, что сын Лонсдейла переехал из Канады в Финляндию вместе с матерью, когда ему еще и года не исполнилось, и больше никогда с отцом не встречался.

Целой серией вопросов адвокат полностью поставил в тупик Лонсдейла-отца и под смех зала доказал, что тот физически не мог опознать человека, которого видел только младенцем. В результате канадец признался, что сам не понимает, зачем его вызвали на это судебное заседание. На следующий день английская пресса высмеяла глупый провал организаторов процесса, одновременно выразив недоумение по поводу целей обвинения, пригласившего этого никому не нужного свидетеля.

Судебный процесс над «портлендской пятеркой» начался в уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли, расположенном в Сити, 13 марта 1961 года. Он продолжался восемь дней и широко освещался в английской прессе.

Этот процесс должен был стать для министерства юстиции Великобритании самым важным из всех уголовных дел последних десятилетий. Ведь в «пятерку» обвиняемых входили представители трех стран: двое американцев — Питер и Хелен Крогер (то, что они являются американцами Коэнами, было доказано по их отпечаткам пальцев, полученным из ФБР США; правда, Крогеры на процессе это опровергали), двое англичан — Гарри Хаутон и Этель Джи и канадец Гордон Лонсдейл, руководивший всеми операциями по проникновению в Адмиралтейство и Центр по изучению биологических методов ведения войны.

На важность для английских спецслужб данного процесса указывает и следующий факт: за два дня до начала основных слушаний председательствовать на суде было поручено самому верховному судье лорду Паркеру.

Предстоящие слушания в суде высшей инстанции вызвали огромный резонанс не только в Англии, но и во всем мире: газеты были заполнены сенсационными сообщениями об аресте в Лондоне канадского коммерсанта-миллионера, который оказался русским шпионом. На процессе было аккредитовано более двухсот журналистов из разных стран мира.

На суде Лонсдейл, как главный подсудимый, решил не давать никаких показаний. Ему было совершенно ясно, что они не принесут пользы и к тому же смогут привести к перекрестному допросу со стороны генерального прокурора и членов суда по всем аспектам его деятельности в Англии в течение шести лет.

В первый же день суда, пытаясь освободить от обвинения в шпионаже супругов Крогер, Лонсдейл взял на себя всю вину. Он утверждал, что Крогеры ничего не знали о его разведывательной деятельности. Лондонская газета «Дейли мейл» по этому поводу писала: «Затем он обернулся к жюри, все члены которого были мужчины, и на безупречном английском языке с четко выраженным американским акцентом зачитал свое заранее заготовленное заявление».

Обращаясь к верховному судье лорду Паркеру, Лонсдейл сделал заявление, из которого следовало, что Крогеры не состояли с ним в тайном сговоре и что даже если суд сочтет обвинения против них доказанными, то виновным во всем должны считать только его, какими бы последствиями лично ему это ни грозило.

Логика Лонсдейла была достаточно проста: у него как у гражданина Советского Союза на любые случаи в жизни была опора, а у Крогеров такой опоры не было.

В этой связи Владимир Чиков, исследовавший судебный процесс по «портлендскому делу», констатировал:

«Конон Молодый твердо решил для себя еще до судебного процесса сделать все возможное, чтобы Крогеры и все те, кто продолжал в Англии и в других странах мира оказывать СССР тайную помощь, еще раз, как и после суда в Америке над Рудольфом Абелем, убедились бы в том, что на советских разведчиков всегда можно положиться.

В моральном кодексе разведчика есть неписаный закон: что бы ни происходило в его стране, что бы ни случилось с ним самим, он должен сделать все возможное и невозможное, чтобы не поставить под угрозу провала своего помощника, чтобы люди, вставшие на путь сотрудничества с нами, не пострадали впоследствии и не беспокоились за свое будущее».

Выступавшие на судебном процессе генеральный прокурор, а также свидетели и эксперты — главным образом сотрудники контрразведки — старались каждый факт трактовать в пользу обвинения. Дело порой доходило до курьезов. Вот один из таких забавных случаев:

«На предварительном слушании возник вопрос о карте военно-морской базы в Портленде, найденной на квартире у Хаутона. Защитник последнего задал вопрос свидетелю Саймонду, капитану первого ранга, начальнику отдела подводной войны Адмиралтейства относительно ценности данной карты для потенциального противника. Саймонд сказал, что она настолько секретная и важная, что он не может отвечать на вопросы о ней на открытом заседании суда.

Защитник продолжал настаивать, и было решено провести закрытое заседание. Публику удалили. Суд продолжил работу. Защитник попросил Саймонда еще раз подтвердить, что данная карта была бы очень ценной для потенциального противника. Саймонд подтвердил это. Тогда защитник попросил суд передать карту ему. Взглянув на нее, защитник вернул ее через секретаря суда Саймонду и попросил последнего прочитать надпись в правом нижнем углу карты. Тот взглянул туда и буквально побагровел. По настоянию защитника он все-таки прочел: «Канцелярский отдел Ее Величества, цена 4 шиллинга 6 пенсов». После этого случая закрытых заседаний больше не было»[12].