Книга Я не боюсь - Никколо Амманити

Не поеду я туда, не беспокойтесь. Я же поклялся.

Но всякий раз холм возникал прямо по моему курсу, и он ждал меня.

Я начал ездить по дороге, ведущей к ферме Меликетти. И с каждым днем, не отдавая себе в том отчета, прибавлял по нескольку метров.

Филиппо забыл обо мне. Я это чувствовал.

Я попытался мысленно позвать его.

Филиппо! Филиппо, слышишь меня?

Я не могу приехать. Не могу.

Он не думал обо мне.

Может быть, он умер. Может, его уже больше нет на этом свете.

После обеда я завалился в постель почитать. Свет едва проникал сквозь плотные занавески в раскаленную комнату. И я задремал с комиксом в руках.

Мне снилось, что уже ночь, но я все хорошо вижу. В темноте передвигаются холмы. Медленно-медленно, словно черепахи. Затем все они одновременно открывают глаза, красные дыры среди колосьев, и начинают медленно-медленно подниматься, уверенные, что их никто не видит, и становятся гигантами, с плотью из земли, покрытыми шкурой из колосьев. И они наваливаются на меня и хоронят под собой.

Я проснулся в луже пота, встал и поплелся к холодильнику попить. А в глазах стояли холмы-гиганты.

Я вышел из дома и сел на Бульдозера.

Я был в самом начале тропинки, которая вела к заброшенному дому.

Холм был в ее конце. Мрачный, колышущийся в теплом мареве. Мне показалось, что я разглядел пару глаз среди колосьев, под самой вершиной, но это были просто пятна в складках рельефа. Солнце заходило, и воздух остывал. Тень от холма медленно наплывала на долину.

Я должен был подняться на него.

Голос папы удерживал меня. «Слушай внимательно. Если ты вернешься, они его убьют. Они поклялись».

Кто? Кто в этом поклялся? Кто его убьет?

Старик? Нет. Он – нет. Он недостаточно силен.

Они, земляные гиганты. Властелины холмов. Сейчас они залегли в полях и стали невидимыми, но ночью они проснутся и сделают свое страшное дело. И, если я сейчас пойду к Филиппо, пусть даже сейчас день, они перекатятся океанскими волнами по полям до самой ямы и засыплют ее землей, похоронив его в ней.

Вернись назад, Микеле. Вернись назад, сказал мне голосок моей сестры.

Я развернул велосипед и стрелой полетел сквозь колосья, между колдобин, крутя педали словно обезумевший, надеясь проскочить по спинам этих проклятых монстров.

Я спрятался за большим камнем у высохшего русла. Пот лил с меня ручьем. Мухи не оставляли меня в покое. Череп запятнал всех. Остался я один. И дело мое было безнадежным. Мне нужно было вскочить и стремглав, не останавливаясь ни на мгновение, пересечь стерню, добежать до дерева и крикнуть: «Логово, выпусти всех!»

Но там, почти у самого дерева, ждал Череп, настороженный, словно ищейка, и если бы он меня заметил, то наверняка успел бы догнать и, ударив четырежды по плечу, вывести из игры.

В общем, нужно было бежать, и все, – что случится, то случится, не сидеть же здесь до утра.

Я уже собрался вскочить, как чья-то тень накрыла меня.

Череп!

Нет. Это был Сальваторе.

– Подвинься, а то он меня увидит. Он рядом.

Вопреки желанию у меня вырвалось:

– Где остальные?

– Он запятнал всех. Остались только я и ты. Это было первый раз, как мы заговорили после того случая с Феличе.

Череп меня спросил, почему мы поссорились.

«Мы не ссорились. Просто Сальваторе перестал мне нравиться», – ответил я.

Череп дружески похлопал меня по плечу.

– Ну и правильно. Он хреновый парень.

Сальваторе вытер пот со лба.

– Кто побежит распятнывать?

– Давай ты.

– Почему я?

– Ты быстрее бегаешь.

– Я быстрее бегаю, когда бежать долго, но до дерева ты домчишься быстрее меня.

Я молчал.

– У меня идея, – продолжил он. – Выскакиваем вместе, сразу оба. Когда побежит Череп к нам, я замедлю бег, а ты лети к дереву. Так мы заставим его проиграть. Что скажешь?

– Идея хорошая. Только в этом случае выиграю я, но ты-то проиграешь.

– Наплевать. Иначе нам не оставить его в дураках.

Я засмеялся.

Он посмотрел мне в глаза и протянул мне руку:

– Мир?

– Ладно. – Я пожал его руку.

– Знаешь, Дестани больше не будет преподавать в нашем классе. С этого года придет другая училка.

– Кто тебе это сказал?

– Тетя разговаривала с директором. Говорит, что новая – красивая. Может, будет не такой занудой, как Дестани.

Я вырвал пучок травы.

– А мне все равно.

– Почему?

– Потому что мы уедем из Акуа Траверсе.

Сальваторе с удивлением уставился на меня:

– И куда вы уедете?

– На Север.

– Куда на Север?

– В Павию.

– А где эта Павия?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Но мы будем жить в большом доме, на последнем этаже. И папа купит себе 131-й «мирафиори». И я там буду ходить в школу.

Сальваторе поднял камень и начал перекидывать его из ладони в ладонь.

– И больше не вернешься?

– Нет.

– И не увидишь новую училку?

Я смотрел в землю.

– Нет.

Он вздохнул:

– Очень жаль… – И посмотрел на меня.

– Готов?

– Готов.

– Тогда бежим. И не останавливайся, что бы ни случилось. На счет «три».

– Раз, два, три! – И мы сорвались с места.

– Вон они! Вон они! – заорал Ремо, сидящий на ветке дерева.

Но Череп уже не смог бы ничего сделать: мы оказались быстрее. Мы подскочили к дереву вместе и в голос завопили:

– Логово, отпусти всех!

6

Мы проснулись, когда все вокруг было залито серым. Парило, было сыро, и лишь иногда порывы ветерка вклинивались в духоту. Ночью огромные нервные облака сгруппировались на горизонте и начали надвигаться на Акуа Траверсе.

Мы зачарованно наблюдали за ними. Мы уже забыли, что с неба может литься вода.

Мы сидели в амбаре. Я развалился на мешке с зерном, подложив под голову руки и разглядывая ос, сооружавших свое гнездо. Остальные сидели кружком у плуга. Сальваторе забрался в железное кресло трактора, положив ноги на штурвал.