Книга Досье на невесту - Арина Ларина

Властная и требовательная Елена Николаевна совершенно затоптала полностью зависящего от нее мужа, превратив его не просто в подкаблучника, а практически во вмятину на асфальте. Он давно уже не пытался возражать или настаивать на своем даже в тех ситуациях, когда супруга самоутверждалась совершенно по-глупому и озвучивала откровенно немыслимые вещи. Спорить с ней было равносильно намерению плевать против ветра или бодаться с бешеным быком, имея на темечке лишь весьма условные рожки, заботливо выращенные второй половиной. В любом варианте исход очень даже предсказуем. Поэтому Павел Антонович оттягивался по полной программе, попав в общество очередной юной феи, преданно заглядывавшей ему в глаза, ловившей каждое слово и уважительно относившейся к его материальному положению. С этими девочками он добирал то, чего ни при каких условиях не мог получить дома. Они латали его душевные раны и старательно лелеяли его самолюбие, растертое в мелкую пыль Еленой Николаевной.

– Позвольте за вами поухаживать, – Павел Антонович распустил хвост и добавил в голос меда, причем в таком количестве, чтобы он смог затопить последние сомнения девушки в его намерениях.

Но Марина, ранее не имевшая дела с мужчинами его возраста, сильно робела и намеки понимала плохо, тем не менее изо всех сил стараясь заинтересовать собою потрясающего мужика, так удачно зашедшего на огонек. Правда, на огонек он зашел в компании, которая могла распугать даже видавших виды бандитов с большой дороги, но в данный момент он был один и без своей горластой охраны.

Что нравится таким мужчинам, она не знала, но, считая всех, кто перешагнул сорокалетний рубеж, замшелыми старцами, предположила, что он должен быть достаточно консервативным, чтобы запасть на образованную скромницу. Кроме того, пройдя курс молодого бойца, Бульбенко твердо знала: чтобы понравиться мужчине, прежде всего надо его хвалить. В этих случаях лести никогда не бывало мало, даже самой откровенной и неправдоподобной.

Быстро составив приблизительный план действий, она захлопала глазками, изобразила крайнее смущение, потеребив подол и покрутив один из длинных локонов, и тоненько пропела:

– Мне неудобно. Я не одета, как бы…

Насчет «как бы» Павел Антонович мог бы и поспорить, но не стал, ее степень раздетости ему очень даже импонировала, делая девушку более уязвимой и доступной. И отсутствие нижнего белья было здесь совершенно ни при чем. Сарафан такой длины запросто можно было расценивать как майку, поэтому Марина в любом случае могла бы считаться раздетой.

– Ерунда, – уверенно утешил он свою юную спутницу, распахивая перед нею дверцу машины.

– Это ваша? – совершенно искренне ахнула Маринка, осторожно проведя пальчиком по гладкому боку здоровенного черного джипа. – Какая огромная!

– Хм, – Павел Антонович самодовольно напыжился и покровительственно положил резко вспотевшую ладонь на голое Маринкино плечо. – Конечно, моя.

При этом он вложил в свой голос такие немыслимые интонации, что было совершенно не ясно, кого он в данный момент считал своей: матово поблескивающую в свете подбитого и несколько покосившегося фонаря машину или сверкавшую голыми коленками Маринку, ободряюще подхихикивавшую и старательно изображавшую стеснительность.

– Ну что, вы позволите вас подвезти? – Он взял Маринку под локоток и слегка сжал пальцы, чтобы продемонстрировать свое расположение. Она в ответ тихо пискнула и запрыгнула в салон, захлопнув перед носом престарелого Ромео дверцу, едва не прищемив его холеную руку.

«Надо помариновать его, чтобы дошел до кондиции, – соображала она, наблюдая, как кавалер рысью огибает покатый нос своего кабриолета. – Но и не передержать. Надо махать у него перед носом конфеткой, но фантик пока не разворачивать».

Приняв это трудное решение, Бульбенко натянула короткий подол пониже, стиснула колени и растянула декольте ровно настолько, насколько позволяла ткань. Павел Антонович с трудом отвел взгляд от ее розовеющей в сумерках груди и нервно кашлянул.

– Мама, наверное, волнуется, – тоненько протянула Маринка и вздохнула.

– Мы можем ей позвонить и успокоить, – тут же предложил воодушевившийся водитель, подумав, что из разговора девицы с мамашей станет ясно, как и где она планирует закончить сегодняшнюю ночь.

– Нет, что вы! – Она пошевелила ногами, отчего подол немедленно задрался, предъявив измученному Павлу Антоновичу округлые колени. – Ночь на улице, она спит давно.

Эта детская непоследовательность осталась незамеченной, и кавалер великодушно не обратил внимания на то, что мама, взволнованная долгим отсутствием порядочной во всех отношениях дочери, улеглась спать, вместо того чтобы бегать по соседям и милиции с душераздирающими воплями «Верните мою девочку!».

Девочка тем временем закинула ногу на ногу, отчего сарафан вообще перестал быть виден, и вольготно откинулась на кресле:

– Ой, как мягко! Да тут спать можно!

Она мягко попружинила на сиденье, проигнорировав судорожно дернувшийся кадык Павла Антоновича, взмокшего от переживаний. С одной стороны, он боялся обидеть или спугнуть это рыжеволосое сокровище своим напором, считая неприличным соблазнять девушку собственного сына в первый же вечер знакомства. С другой стороны, он прекрасно понимал, что Марине уже никогда не быть его невесткой хотя бы потому, что Дима не пойдет наперекор воле матери. И упускать возможность поухаживать за хорошенькой девочкой не хотелось. Тем более что она явно не против, хотя вроде бы пока и не «за»…

– Рад, что вам понравилось. – Он никак не мог принять решение: торопить события не хотелось, но и упускать возможность тоже. – Может, я попробую как-то замолить перед вами грехи нашей семьи, а то так неудобно получилось.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Маринка, потребовав немедленных уточнений. Ей тоже неохота было проворонить свой шанс; возможно, именно такого мужчину она и искала всю свою жизнь: деньги, внешность, опыт…

– Я говорю про эту безобразную сцену…

– Да нет, – тут же перебила его озабоченная своим будущим девушка. – Я про то, как именно вы планируете замаливать грехи?

«Денег хочет», – тут же расстроенно скис сбитый с толку ловелас. Ему было бы приятнее, если бы девушки вешались к нему на шею независимо от призрачных материальных благ, маячивших за его спиной. Покупать любовь за деньги было противно, и он каждый раз объяснял себе, что интересует очередную подругу как мужчина, а не как распухший бумажник.

Покосившись на свою спутницу, в очередной раз демонстративно пытавшуюся прикрыть голые ноги короткой ленточкой подола, он вздохнул:

– Возможно, я бы мог как-то компенсировать нанесенный вам моральный ущерб. – Павлу Антоновичу было противно продолжать этот разговор. Он уже знал, что ничего ей платить не будет. Да и с какой стати? Если оплачивать моральный ущерб всех девиц, которых Лена успела отогнать от их сына за последние годы, то можно запросто разориться.

– Компенсировать? – ужаснулась Маринка, поняв, что от нее просто решили откупиться. – Вы что, думаете, что эту чудовищную травму можно оплатить? Да вы хоть понимаете, что мне пришлось пережить?! Я, между прочим, оставила там дорогущее белье, не говоря уже о том, что я вообще сижу тут с вами наедине с голой… с голыми…