Книга Варька и вурдалаки - Маргарита Полякова

По мраморной дорожке, стуча каблучками, шла ОНА. Та, которую Селиван любил уже целых четыре дня. ОНА состояла из свободной блузы, длинных-длинных ног и белокурых волос, прикрывавших ей плечи. ОНА села в шезлонг рядом с Селиваном и тоже затянулась «Бэломоркэнэлом». Вообще-то Селиван познакомился с ней дней пять назад, но с первого взгляда понял, что полюбит ее, и полюбит надолго. И действительно: любовь длилась уже четыре дня, а он еще не чувствовал скуки. Селиван встретил ее на одной из вечеринок бомонда. Причем Маруся (а именно так ее звали) оказалась женой его давнего знакомого – крупного авторитета Прокопия (именно ему и принадлежала раньше вилла «Культпросветобщаг»). Самого Прокопия давно уже не было видно. С тех самых пор, как его сослали на целых пятнадцать лет в Сибирь. (Ходили слухи, что за убийство первой жены.) Маруся же, которая была его второй женой, прекрасно без него обходилась и жила тем, что тоже, как и Селиван, постоянно в кого-нибудь влюблялась.

Словом, парочка подобралась что надо. После третьей бутылки они томно посмотрели друг другу в глаза и поняли, что давно ждали этой минуты. Блуза Маруси незаметно соскользнула, приоткрыв шикарное тело, но, надо отдать должное Селивану, он выглядел не хуже. Более того, он был просто воплощением мужества. Черные штаны с красными лампасами облегали его стройные ноги, а черная майка стягивала его мощный торс. Огромный медальон на золотой цепи в четыре пальца висел у него на шее. Черные волосы были длиннее, чем принято носить, и из-под челки можно было разглядеть только зеленоватые блудные глаза. Селиван и Маруся страстно посмотрели друг на друга и…

(Следующие строки редакция сочла более благоразумным подвергнуть жесткой цензуре. Полную версию сказки читай в сборнике «Лучшие сексуальные сцены в прозе XX века».)

Усталый Селиван, куря, спокойно смотрел, как Маруся, стуча каблучками, уходила по каштановой аллее, и начинал понимать, что его любовь к ней была просто ошибкой. Да, да, он уже давно (минут десять назад) понял, что всем сердцем любит другую женщину – жену еще одного своего хорошего знакомого, бизнесмена Никифора. Его фотомодельная жена действительно была прелестна. Ефросиния состояла из выразительных глаз, копны черных волос и длинных-длинных ног (этот нюанс присутствовал в каждой любви Селивана).

Утро следующего дня обещало быть не менее прекрасным. На кровати Селивана раскинулись черные волосы Ефросинии, а новая любовь обещала быть рекордно долгой. Однако… вскоре произошло непредвиденное. К вилле «Культпросветобщаг» подъехала крутая тачка, и Селивану передали пакет. Прочитав послание, Селиван схватился за сердце и упал бездыханным на мраморный пол возле статуи балерины работы неизвестного скульптора. Перепуганная Ефросиния подбежала и открыла конверт. Старый знакомый Селивана, авторитет Прокопий, узнав об измене жены, пригрозил миллионеру разборкой. Испугавшись, что ее тоже могут замочить, Ефросиния собрала вещи и направилась с виллы куда подальше.

И только когда она скрылась, хитрый Селиван прекратил притворяться мертвым, собрал все самое дорогое в свой «Запорожец-пассат» и помчался вон.

А над виллой «Культпросветобщаг» продолжал витать горьковато-сладкий запах сожженных листьев, кофе и дорогих папирос «Бэломоркэнэл», которые курил продолжавший копаться в какой-то запчасти от машины шофер.

Была осень…

К концу рассказа Рюрик уже сполз с кресла и, спрятав лицо в ладонях, сложился от хохота пополам. Варвара, глядя на него, тоже посмеивалась и ждала, когда лэрд придет в себя. Наконец Рюрик отнял от лица руки, открыл смеющиеся малахитовые глаза и поднялся с пола.

– Варвара, приезжай ко мне чаще, ладно? – искренне попросил он. – И, кстати, загляни в книгу. – Варька послушно открыла последнюю страницу и… с изумлением увидела, что там появилась та самая сказка, которую она только что рассказала черту.

– Рюрик, но как это возможно?!

– Видимо, кому-то настолько понравились твои сказки, что он не пожалел небольшого магического заклинания. Ну так что, ты мне оставишь автограф? – нахально улыбнулся черт.

– Оставлю… – пробурчала Варька и подняла на Рюрика просящий взгляд. – А у тебя еще одного такого экземпляра нет случайно?

– Варвара, неужели ты думаешь, что, отправив тебе гонорар, издатель не выслал на твой адрес десяток экземпляров? – закатил глаза буквально оскорбленный в собственных лучших чувствах Рюрик.

– Тогда я срочно еду домой! – решила Варька, поставила в Рюриковом экземпляре книги автограф, чмокнула черта в щеку и направилась к выходу. Черт привычным жестом стер со щеки помаду, проводил графиню до ворот, подсадил на дракона и пожелал удачи. Насколько он знал Варвару, подобное пожелание для нее никогда не будет лишним.

Глава девятая,

в которой у Лукерьи неожиданно находятся родители, а Варька в компании черта и викинга отправляется в путешествие по измерениям

Варька проснулась от непонятного звука. Он был вроде бы негромкий и даже далекий, но в то же время весьма угрожающий. Графиня долго пыталась вспомнить, что может означать доносящийся до нее гул, но ничего путного ей в голову не приходило. Наконец Варька нашла звуку определение и подскочила на постели. Точно! Такой гул может издавать только толпа. Очень большая, сплоченная и чем-то недовольная. Бог ты мой, может, пока она спала, какие-нибудь революционные матросы уже идут на штурм ее замка, перепутав его с Зимним? За что? Что она им плохого сделала за последние полчаса? Варька быстро оделась и вылетела из спальни. В коридорах никого не было.

«Точно бунт, – решила она. – Сейчас послушают революционные речи, выпьют все вино в моих погребах и придут меня свергать. Вот тут-то мы и похохочем…»

Однако окончательно отчаяться и эмигрировать раньше времени в окно Варьке не позволила показавшаяся в коридоре Диса.

– Слава тебе, Господи! Наконец-то! Хоть один живой человек! Диса, что случилось, где все?

– Ухрин вместе с дружинниками Дмитрия отправился границы осматривать. А все остальные помогают Нарку решить глобальный конфликт.

– Какой?!

– У Лукерьи мама нашлась. Она обвиняет Кешу в похищении и растлении своей дочери.

– Это интересно… – воодушевилась Варвара и направилась из замка прочь.

Дойдя до заветной лужайки и протиснувшись сквозь толпу поближе к центру событий, графиня узрела следующую картину: Лукерья, повесив все свои три головы, рыдала с подвываниями на одной ноте, храбрый Кеша ныкался за спинами Нарка, Руальда и отряда гоблинов, а прямо на всю эту компанию двигалась разъяренная бронзовая драконица крупной комплекции.

– Ты ответишь мне за похищение моего невинного ребенка! – истерично ревела она, пытаясь дотянуться до гнусного типа. – Сознавайся, ты ее искушал взглядами и словами?

– Нет!!! – истошно вопил Кеша, пытаясь стать как можно незаметней. – Меня вообще обвиняли в том, что я ее отец! Лукерью во дворец к Вулиметру подкинули!

– Разумеется! А куда еще я могла ее деть? И где, собственно, сам Вулиметр? Он что, совершенно не следит за воспитанием ребенка?!