Книга Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий

назвал меня карликом и приказал убить, но Порай из Плоцка и Херим отдали меня на воспитание ромеям.

Пестователь взял со стола кубок с вином и опорожнил его одним глотком.

— Я знал об этом, — глухо промолвил он. — Догадался в тот самый момент, когда охватила тебя горячка, называемая Жаждой Деяний. Знаю и то, что полюбил Зоэ так сильно, поскольку она напоминала мне твою мать, Зифику.

А потом спросил:

— Зачем ты вернулся?

— Потому что хочу, чтобы ты понял свою ошибку и назвал меня великаном, так же, как признал великанами своих сыновей, которые тебя предали.

— И что тебе с этого будет? Я — карлик. Так как же я могу назвать тебя великаном?

— Не калик ты, повелитель. Только лишь великан способен, как ты, проглотить всяческие унижения, чтобы потом обнажить меч справедливости.

Петронас упал на колени перед Пестователем и вложил свою голову под полу его белого, потертого плаща.

— Назови меня великаном, господин. Я ожидал этого много лет. Это неправда, будто бы женщина обязана умереть, рожая великана. Назови меня великаном, ибо считается лишь то, что было названо. Я буду иметь право говорить о себе: «Великан!», и задрожат от страха изменники, когда узнают об этом. Пускай услышит простой народ и лучшие люди, что не все твои сыновья предали тебя и оставили самого. При тебе остался один великан — твой первородный сын.

Сотряслось тело Пестователя судорогами. Хотел он сытным медом наполнить посеребренный кубок, только кувшин выпал из его рук и широкой лужей разлился по столу. Дошло до него, когда-то, переполненный гордыней, он сделал неверный шаг и пошел кривым путем. Если бы тогда признал он Кира, не должна была умирать Зифика, не очутился бы он, нагой и больной в лесу, среди пожирателей конины, не пережил бы он множество унижений, не нужно было бы вновь сражаться за власть. Он мог создать великую державу, а рядом с ним была бы великолепная Зифика.

— Знаю, что ты сказал мне правду. Никто, кроме моего сына, не может иметь таких белых волос, как у тебя. Твои деяния, твои сражения с велетами давно уже обратили мое внимание, что ты поступаешь, словно великан. Только переполняла меня гордыня. И даже то, что ты не позволил закрыть себя в Гнезде, но находишься здесь, с огромной армией, уже является для меня доказательством, что в твоих жилах течет кровь древних спалов. Я называю тебя великаном!

Петронас поднялся с коленей.

— Этого мало, господин. Назови меня великаном в присутствии своих войск и народа, которым я передам для этого специальное сообщение через посланников. Выйди со мной перед шатер и дай мне имя. Ибо считается только лишь то, что было названым.

Неверным шагом вышел Пестователь из шатра, туда, где собрались сотни воинов его младшей дружины.

Все видели, как опускается перед Пестователем на колени великий вождь Петронас, а Даго Господин и Повелитель вынимает из ножен свой зачарованный меч Тирфинг и бьет им, плашмя, по правому плечу стоящего перед ним.

— Это вот мой первородный сын, рожденный королевой Зификой и посланный на обучение к ромеям. Когда-то имя его звучало: Кир, но теперь же он зовется Петронасом. Он такой же великан, как иные мои сыновья, которые предали меня, я же, не желая их убивать, добровольно отдал им трон в Гнезде. И вот теперь повторяю всем: Петронас — великан. Это он после меня когда-нибудь возьмет трон в Гнезде, поскольку рожден он королевой и моей первой женой.

Поднялся Петронас, гордо взял себя под бока и крикнул воинам:

— Чтобы завладеть троном в Гнезде, сыновья Даго Господина назвали его карликом, себя же объявив великанами. Скажите сами, могут ли от карлика родиться великаны? Остался великаном Даго Господин и Повелитель, ибо, как от зубра не родится тур, так и от карлика не родятся великаны. Вот и я рои от Даго Господина, и потому я великан. Тайной покрыл я свое происхождение, поскольку знал я, что когда-нибудь моему отцу изменят. Имя мое звучало: Кир. А что значит это имя? И трауром покроются жены тех, кто изменил своему повелителю.

Большая лесная поляна наполнилась стуком мечей, которыми воины били о щиты. И стук этот перекатывался по поляне словно гром, отражаясь эхом в чаще и вновь возвращаясь на поляну. Воины любили Петронаса, поскольку именно он показал им, как побеждать велетов, а еще не позволил замкнуть себя ни в какой твердыне, но оставался на свободе, чтобы, прячась по лесам, мог наращивать силу и отомстить за оскорбления Даго Господина.

Пришел вечер. Воины разожгли костры, на которых жарили убитых овец и телят. Между отрядами раздали бочки с пивом и медом. Поляна кипела сотнями голосов, поскольку по-настоящему крупная армия размещалась на ней.

В самом большом шатре друг против друга сидели Даго и Кир.

— Я мог тебя, повелитель, убить тысячекратно, поскольку всегда был рядом с тобой. Мысль о мести за смерть моей матери, за то, что ты обрек на смерть и меня, просто просила применить стилет. Только я хотел, чтобы ты признал меня сыном и объявил великаном. И так произошло, потому что должно было произойти.

— И все же, я повел себя как карлик, — тихо заявил Даго.

— Нет, господин. Один только великан способен был снести такое унижение, которое уготовили тебе трое твоих сыновей. Мне рассказывали, как одним ударом своего Тирфинга ты убил целых троих воина Семовита. Разве способен на такое деяние карлик? Зачал тебя, повелитель, великан Боза, меня же зачал великан Даго. Так кто устроит перед нами, когда об этом узнает народ? Сейчас мы пойдем на Ленчицу, где нас ждет горбатый Оржи, который тоже великан, но его назвали карликом, поскольку у него вырос горб. К нему, с ребенком, рожденным от Оржи, сбежала жена Семовита по имени Валяшка. Это, мой повелитель, дочка князя Ляха. От Ляха мы получим помощь. И от народа, который не желает князьков и комесов, но желает Пестователя. Если народ поверит, что ты остался великаном, а я — спасшийся Кир, Семовит окажется самозванцем.

Тем вечером Пестователь много ел и много пил. А утром проснулся с чувством удивительной легкости и свободы. Не носил он уже в себе бремени вины за смерть Зифики. Королева Зифика вернулась к нему как Зоэ, а потом ушла в Навь, только не было в том его вины. А рядом с ним нашелся его первородный сын, Кир, который выжил, благодаря мудрости Херим, величайшего из приятелей Пестователя. Боги желали, чтобы Даго Господин познал вкус