Книга Петр Первый. Проклятый император - Андрей Буровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Занимались эти заведения все тем же самым. И с какой жуткой свирепостью и кровожадностью…
27 июня 1721 года в Петербурге праздновали двенадцатую годовщину победы под Полтавой. Некий мужичок, Максим Антонов, долго праздновал эту годовщину. Напраздновавшись, прорвался сквозь строй солдат и стал бить Петру поясные поклоны. Гвардейцы оттащили его, и Антонов заехал в ухо одному из оттаскивавших.
Антонова арестовали, пытали до ноября 1721–го, раздробив ему в тисках кости рук, и приговорили
«крестьянина Максима Антонова за то, что подходил к высокой особе Его Императорского Величества необычно, послать в Сибирь и быть ему там при работах государевых до его смерти неотлучно».
(Бушков А.А. Россия, которой не было. М., 1997. С. 373)
В Конотапе некий солдат предложил украинцу тост за здоровье «государя императора». Украинец ещё не знал, что Пётр принял титул императора, и ответил вполне верноподданно:
«Чёрт его знает, что это за император такой, я, кроме государя, и знать никого не хочу».
В кандалах отвезли в Петербург и, хотя виноват не был ни в чем, даже в самой малой малости, били батогами перед тем, как выпустить. За что?!
В числе жертв Тайной канцелярии некий монах не захотел кричать «многия лета» новой царице Екатерине; дьячок Троицкой церкви в Петербурге видел кикимору и кричал ставшее классическим: «Быть Петербургу пусту!»; швед в Петербурге предсказывал время жизни людей и, среди прочего, предсказал Петру всего 3 года жизни (кстати, предсказание сбылось, Пётр и правда помер через 3 года!).
Впрочем, примеры можно продолжать до бесконечности; все они, при колоссальном разнообразии деталей, окажутся до отвращения похожи друг на друга в главном. Общее число политических репрессированных за 36 (фактически ― 29) лет правления Петра составило более 60 тысяч человек. В этой толпе старообрядцев, стрельцов, просто неосторожных людей почти незаметны колдуны. А ведь Пётр сжег колдунов в десятки раз больше, чем его отец!
«…с каких побуждений, для каких целей инквизиторы вдавались в самые мелочные, совершенно ребяческие расследования. Расследования эти касались такого дела, которое людям мало–мальски толковым, а Пётр Андреевич Толстой и Андрей Иванович Ушаков были далеко не глупы, с первого же раза должны были представиться в настоящем своем ничтожестве. А между тем эти от природы умные люди… бьются и хлопочут, по–видимому, Бог знает из чего. Да, но это только по–видимому: все эти распоряжения, старательно исполняемые, клонились к одному: являть перед недоверчивым и подозрительным императором Петром как можно больше усердия и преданности его особе. Отличия, земли, крестьянские души были щедрыми воздаяниями за скромные и посильные труды верных холопей».
(Семевский М.М. Тайная служба Петра I. Минск, 1993. С. 284)
Что ж! Каков государь, таковы и холопи!
За 26 лет правления Алексея Михайловича репрессировали за «поносные слова» или за колдовство не более нескольких сотен человек. Его правление можно оценивать как угодно, но число репрессированных даже меньше, чем во многих германских княжествах, и, уж конечно, несравненно меньше, чем в современной ему Британии времен гражданской войны 1649 года. При нем политический сыск не был исключительно важной частью политической системы.
А при Петре ― несомненно был.
С просвещением при Петре та же история, что и с флотом. На первый взгляд, все верно, он создал целую систему доступных школ, целую сеть учебных заведений. В 1701 году заведена Навигацкая школа, а если полностью: Школа математических и навигацких наук. Располагалась она не где–нибудь, а в здании Сухаревой башни, и на верхнем этаже была самая настоящая обсерватория с телескопом. Руководили школой такие крупные ученые, как Л.Ф. Магницкий, автор первого московитского учебника по математике, и А.Д. Форварсон, выписанный из Шотландии.
Обучение велось «в три класса», два младшие из них ― математические, старший ― навигаторский. Правда, в каждом из классов сидели обычно по нескольку лет, и учились не три года, а чаще всего 7 или 8.
В 1703 году в Навигацкой школе училось 300 подростков, в 1711–м ― уже 500.
На базе Навигацкой школы, её кадров создавались новые специализированные школы ― Инженерная, Артиллерийская, Адмиралтейская. Учеников и выпускников Навигацкой школы ставили учителями в цифирные школы.
В 1715 году старшие Навигацкие классы переведены в Петербург, где на их основе сделана Академия морской гвардии (Морская академия). А младшие классы были закрыты только в 1752 году, при Елизавете.
В общем, идиллия, да и только, если бы не два обстоятельства.
1. Во все школы, созданные Петром, учеников определяли не по собственному желанию и не по желанию их родителей. В самом лучшем положении оказывались дети купцов или богатых, лично свободных посадских людей ― они–то могли выбирать учение и свободно выходить из него. А для детей дворян речь шла не о свободном выражении воли, нет! Речь шла о своего рода «учебной повинности», когда никакой воли у будущего ученика не было и в помине.
Учение было СЛУЖБОЙ. Жили ученики (даже москвичи) в казарме, а в классной комнате постоянно сидел солдат с палкой или пучком розог. Этот солдат вовсе не выполнял распоряжения учителей, а сам, по своему усмотрению, мог наказывать учеников.
2. Как это часто бывало с затеями Петра, работа школ не имела никакого экономического фундамента.
В 1711 году дошло до того, что ученики Навигацкой школы разбежались, чтобы не помереть от голода. Ловили их с солдатами, но поймали не всех; кое–кто потом «выплыл» ― в купцах, в рядах служилого люда, а кое–кто из сбежавших тогда, в 1711 году, так и пропал «безвестно». Невольно напрашивается нехорошая мысль ― или ребята погибли от голода (помяни, Господи…), или прибились к разбойникам (тоже погибли, только социально).
В 1714 году опять писались слезные челобитные, что ученики, пять месяцев не получая ни копейки,
«не только кафтаны проели, но и босиком ходят, просят милостыню у окон».
Генерал–адмиралу Апраксину, лицу, так сказать, кровно заинтересованному в Навигацкой школе, доносилось:
«Ежели школе быть, то потребны на содержание её деньги, а буде деньги давать не будут, то лучше распустить, понеже от нищенства и глада являются от школяров многие плутости».
В Академии морской гвардии ― в Морской академии (в Петербурге! Под самым что ни на есть государевым оком!)
«сорок два гвардейца не ходили на учение затем, что стали наги и босы».
Уже в 1724 году Пётр устроил личную ревизию академии ― приехал на занятия. Выяснилось, что 85 учеников уже 5 месяцев не ходят на занятия «за босотою и неимением дневного пропитания», многие и явившиеся одеты буквально в лохмотья, а некоторые пропали уже давно. Начальство и товарищи думали, что они ушли побираться…
