Книга Когда проснется Марс - Вера Огнева

И ведь прав, пердун старый.

– «Гелиос» пойдет? – сдался Энцо. – Вместо «Никса».

Эскулап кивнул. Указал на обмотанный вокруг торса обрывок простыни.

– И принесите что-нибудь для перевязки.

Энцо с усмешкой отмахнулся. Нашел, блин, больницу, то гель-антисептик ему, то перевязку. Есть чем замотаться и ладно. Он же марсианин, он привыкший.

– Мне нормально, старик, спасибо.

– Не для вас, – сказал Гиппократ. – У нас есть раненый.

В полымя

Скамья, на которой она сидит, жесткая и холодная. Белая, в цвет тоги квестора-обвинителя. Он беспокойно вышагивает перед ней – невысокий парень, смуглые руки сцеплены за спиной. Взгляд глубоко посаженных глаз обращен к коллегии имперских обвинителей. Те, похоже, прилетели прямо из Ядра: на носах прищепки респираторов, глаза за защитными очками. Губы поджаты.

– … обвиняется в оказании помощи террористам и подпольным организациям курии Четыре планеты Старая Земля. В разжигании беспорядков и подмене данных по ранее перечисленным делам, в частности, по делу номера А-206-05, самовзятое имя «Энцо».

Руки Бритвы тоже сцеплены за спиной. Наручники так сдавили запястья, что пальцы онемели. В зале заседаний прохладно, а тюремная рубашка совсем не греет. Но Бритве плевать. Ее заботит другое.

Ее заботит Луций Цецилий. Он сидит рядом с обвинителями, сложив руки перед собой.

– … в нарушение устава сообщила декуриону ложные данные, – тем временем продолжает квестор. – Вследствие чего Бруту Аквинию, самовзятое имя «Аларих», удалось ускользнуть, имманес под номером I-45-10 скрылась, а номер А-206 оказался тяжело ранен. Совместно с центурионом Титом Пуллием стерла данные номера А-206 из больничной базы, обосновывая это необходимостью защиты свидетеля. Следствие предполагает, что А-206 располагал какими-то данными об имманес, которые обвиняемая и центурион Тит Пуллий хотели получить в обход…

Губы Луция сжаты до белизны. По щекам ходят желваки, мышцы шеи над форменной стойкой-воротником литые, как канаты. От его взгляда мороз дерет по коже. Так Луций смотрел на фото погибшего напарника. Так он смотрел на погибшую девчонку-имманес. Словно готов ее убить.

Бритва беззвучно говорит: «Я не хотела», и верхняя губа Луция приподнимается, обнажая зубы.

– Если многоуважаемая комиссия позволит, я покажу собранные мной данные.

Квестор включает панель сбоку от скамьи, где сидит Бритва. Мелькают фрагменты видео и переданных данных. Бритва туда не смотрит, Луций тоже. Она глядит на его посеревшее лицо. Он – куда-то чуть ниже ее подбородка. На шею, должно быть. Или на орла, набитого на ключице.

О чем он думает?

Какими словами называет ее сейчас?

– Пожалуйста… – шепчет Бритва.

Луций вытягивает кулак с оттопыренным большим пальцем. То же делают и другие члены коллегии. «Смерть», вот что это значит.

– Единогласно, – кивает квестор.

По проходу между сиденьями катится металлическая стойка на колесиках. Аппарат на ее верхушке щетинится трубками, заправлен пухлым пакетом криогеля. Бритву хватают под руки и сдергивают со скамьи. Одну из трубок суют в рот, в сгибы локтей и под колени впиваются иглы. Бритва кричит, на глазах выступают слезы. Боль невыносимая.

Стыд невыносим.

* * *

Бритва проснулась от собственного крика.

Камера. Точно. Она в предкрио. Перед глазами сумеречная муть, какие-то светящиеся полосы на потолке.

Их перекрыла мужская тень.

– Луций?.. – прохрипела Бритва, повинуясь отголоскам сна. Сощурилась и скривилась от омерзения, когда наконец разглядела того, кто над ней стоял. Проклятая марсианская зоркость. Видеть эту рожу, да еще так близко, в таких подробностях…

– Я не Луций, дорогая, – сказал Эзоп и кротко улыбнулся. – Я гораздо лучше.

Марс подери, из кошмара в кошмар! Бритва подобралась, готовая к бою. Теперь основатель «Псов» находился с ней по одну сторону силового поля.

И самое кошмарное – Бритва звала Луция во сне. Просила заступиться за нее, сказать хоть что-нибудь… Никогда бы не поступила так в реальной жизни. Хоть режьте, ни за что. А Эзоп это слышал. И так радовался, будто узнал о Бритве что-то непотребное.

Плевать на его мнение. Вообще на мнение всех, кого она знала… И даже Луция Цецилия, повторила она себе. Плевать.

– Да, нас посадили в одну камеру. Предкрио переполнено, твои коллеги ужимаются как могут. Ты рада? – Эзоп оценил ее сжатые кулаки. – Вижу, что не очень. А зря, ведь я единственный, на кого ты можешь положиться. Хоть твои бывшие коллеги надеются, что мы с тобой передеремся.

Он склонил голову набок, как любопытная птица.

– Или ты думала, что напарник тебя вытащит? Что у вас с ним что-то серьезное? У тебя и патриция?

Бритва упрямо молчала. Примерилась, куда сперва ударить – в колено или пах…

Эзоп расхохотался, откинув голову назад. Все-таки отошел, спас яйца.

– Смешно. Бритва, а ты не лишена сентиментальности. Но, увы, зови-не зови, он не явится. Хотел бы – давно пришел.

Пытается ее задеть? Не вышло. Она понимала, что шансов с Луцием нет. Просто хотела его защитить, только и всего. Разве это плохо – помочь тому, кто тебе нравится? Ну и что, что в ответ ничего не будет? Это ее выбор, ее право, она не ради секса или благодарности это делала. И оправдываться не обязана.

Бритва пожала плечом, молча растянулась на полу, заложила руки за голову и уставилась в потолок. «Луций», вспомнила и недовольно поморщилась. Луций наверняка и не вспоминал о ней. Может, сам написал ориентировку, чтобы ее посадили. Он ненавидел «Псов». А теперь наверняка знает, что она – одна из них. Одна из продажных легионеров, что может быть хуже?

Хотя кого волует, о чем там думает Луций Цецилий? Даже если он явится в крио, она не будет умолять, как делала во сне. Обойдется без его помощи, и не стоит даже голову забивать. А то опять полезли картины из кошмара – квесториат, голубой гель, гул закачивающей его машины.

Реальность тоже не радовала. Тюремный комбез, оранжевый, как все комбезы в предкрио. Огрызок пледа, на котором даже не повесишься. И Эзоп. Глава повстанцев не умолкал ни на минуту и явно страдал от нехватки зрителей.

– Римская империя объединила многие звездные системы… – Он обвел рукой потолок, будто эти самые системы раскинулись над ним. – А после галактики. Все экзопланеты, которых может достичь человек, были освоены Римом. Император давал гранты на исследование и развитие, а после, когда планета достигала определенного уровня, требовал свое. Представь, подлетают к твоей планете корабли, способные испепелить целый город одним выстрелом с орбиты. И что ты сделаешь? Ничего. Война, одна война. Позиция силы. Знаешь, к чему это привело?