Книга Альв - Макс Мах

"Зачем я стал ее расспрашивать?"

Все дело в привычке к контролю, в желании знать все обо всем, что представляет личный или служебный интерес, в скрупулезной приверженности к подробностям, без которых не возникает целостной картины происходящего.

"Она и так рассказала бы мне все, что может… Все, что знает…"

Он попросту проявил нетерпение, которое в отношениях с Альф могло только навредить.

"И ведь она хотела мне все рассказать!"

Яков наклонился и легонько поцеловал женщину в лоб. Судя по всему, обморок миновал, и Альв уже мирно спала. Просто спала. Тихо, почти не производя звуков, едва показывая, что это сон, а не смерть. Но она была, разумеется, жива. Краски вернулись к Альв, в ней снова чувствовалась невероятная для такой маленькой женщины жизненная сила.

"Разбудить?"

— Я не сплю, — ответила она на его незаданный вопрос и открыла глаза. Голубые, прозрачные, словно бы сияющие в полумгле, сплотившейся под пологом леса.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я снова упала в обморок?

— Да, — кивнул Яков, не выпуская женщину из объятий. — Прости! Это я виноват.

— Ты не виноват, — улыбнулась она. — Виновата моя природа. И самое ужасное, Яков, что я не знаю, в чем тут дело, в одном ли беспамятстве или есть что-то еще?

— Не переживай, Альв, — успокоил он женщину. — К чему это все?! Ты все время что-то вспоминаешь. Это очевидно. Может быть, это все еще не то, чего бы ты хотела, но уже кое-что. Наберемся терпения и будем жить. Когда-нибудь мы все узнаем и все поймем.

— К слову, о том, чтобы жить долго и счастливо, — взглянула ему в глаза Альв. — Ты ведь понимаешь, что живыми нас все равно не отпустят.

— Попробуют убить, — согласился Яков. — Но думаю, не сейчас. Скорее всего ночью, ближе к утру.

После демонстрации силы и власти — о природе которых, похоже, ничего не знала и сама Альв, — родичи Якова проявили еще большее радушие, за которым скрывались вполне очевидные страх и недоверие. Опасливая вежливость, неискренние улыбки… Обед продолжился еще на две перемены блюд, но ни ярл, ни его жена не стали настаивать, чтобы "дорогой брат" и его леди-жена остались ночевать в замке. Яков и Альв покинули цитадель и провели ночь в гостинице. А утром их "тепло, по-родственному" проводили в путь, предоставив для этой цели двух прекрасных лошадей. Впрочем, в результате они отправились в дорогу одни, а не с обозом, как предполагали с самого начала, именно в опасении неизбежных для одиноких путников проблем, которые с легкостью возникают в таких вот малонаселенных местах.

До полудня они довольно споро двигались по старому тракту мимо небольших деревень и хуторов. Наслаждались пейзажами, когда, то слева, то справа лес расступался, открывая вид то на реку, скованную льдом, то на далекие заснеженные горы. События прошедшего дня не обсуждали, как и то, что может стать их следствием. Говорили обо всем и ни о чем, но уж точно, что ни о чем серьезном. А потом дорога углубилась в лес, и Яков с Альв остались на ней в одиночестве. Тогда он ее и спросил…

Альв пришла в себя достаточно быстро, и Яков предложил продолжить путь, тем более, что до ночи было еще далеко. Однако Альв остановила его, взяв за руку.

— Я не уверена, — сказала она, глядя ему в глаза — но мне кажется, что я не человек. Или не совсем человек.

— Возможно, — пожал плечами Яков, — но для меня это ничего не меняет.

— Неужели? — нахмурилась Альв. — Совсем ничего не меняет?

— Представь себе, — усмехнулся Яков. — И достаточно об этом. Ты ничего определенного о себе не знаешь. Зачем же гадать?

— Но… — она была смущена его словами, поскольку ожидала, по-видимому, совсем другой реакции.

— Ты — это ты, — попытался он объяснить ей свою позицию, — а я — это я. Мы такие, какие есть. Я принимаю тебя со всем, что знаю о тебе, и чего не знаю. Если и ты готова принять меня таким, каким видишь, значит у нас все в порядке.

— Ответь, Альв, — спросил он через пару мгновений, — у нас все в порядке?

— Да, Йеп! — улыбнулась Альв, буквально расцветая под его взглядом. — Да, у нас все в порядке.

— Отлично! — кивнул Яков. — Тогда, в путь!

— А поцелуй?

— Обязательно! — он склонился к ней и поцеловал ее в губы.

— Я хочу большего! — требовательно выдохнула Альв, как только оторвалась от его губ.

Яков только покачал головой, но ничего не сказал. В такой ситуации, что ни скажи, все будет неправильно. Хотя, видит Бог, любиться "в походных условиях", — да еще и на холодке, — физически неудобно, и зачастую неловко. Но, когда приспичит, люди — а мужчины в этом смысле мало чем отличаются от женщин, — выказывают невероятную изобретательность, находя способы и возможности даже там, где их нет. Вот и Альв с Яковом не посрамили рода людского, исхитрились получить свое, и следует сказать, им обоим это было необходимо, чтобы понять, ради чего стоит жить. А жить стоило хотя бы ради друг друга, и эта была первая здравая мысль, посетившая голову Якова после того, как все закончилось.

— Ты заметил, — искоса глянула Альв, поправляя на себе одежду, — это уже не первый раз, когда мы "взлетаем" вместе?

— И сколько было тех "разов" ровным счетом? — добродушно усмехнулся Яков, любуясь ловкими и быстрыми движениями Альв.

— Переживем ночь, будет еще много! — она вернула ему улыбку и небрежным движением руки подозвала к себе лошадку.

— Затейливо!

— Вот! — вздохнула Альв. — А я даже не заметила. Просто надо было подозвать лошадь, и все само как-то устроилось. Но, что я сделала? Как? Не знаю, — развела она руками. — Знаю, что это кольцо называется "жало", — подняла она руку, демонстрируя витое кольцо, — и носить его следует на указательном пальце левой руки, а откуда я это знаю и почему на левой и на указательном пальце? Я этого не помню. Но вот, что я, кажется, знаю точно, — Альв легко взлетела в седло и смотрела теперь на Якова сверху вниз, — это нормально для меня менять цвет кожи и глаз, и моя сила естественна для меня, и уверенность в себе… Я знаю иногда, что правильно, а что нет, но по-прежнему не знаю, почему.

Скорее всего, так все и обстояло. Интуиция подсказывала, что Альв не обманывает. Возможно, что-то не договаривает, но не врет. Действительно не помнит. И это серьезно осложняет жизнь. Ему и ей, им обоим. Они просто не знают — не могут знать, — что видят в Альв другие люди, кого в ней узнают, кому уступают или кого ненавидят.

— Вчера… — они ехали бок обок, стараясь не утомлять зря лошадей. — Я ничего не понимала, когда вы говорили… Может быть, интонации, но не слова, ведь я не знаю твоего языка, — Альв была спокойна, говорила медленно, с осторожностью подбирая слова. — А потом раз, и уже знаю. Пытаюсь сейчас вспомнить. Вы говорили, атмосфера сгущалась, и я начала чувствовать свою отстраненность. Чужая. Без языка, без возможности выразить свою мысль, не способная на равных участвовать в разговоре. И, знаешь, Йеп, я просто захотела… Нет, пожалуй, не так. Я ощутила необоримую нужду, в глазах потемнело от гнева — я гневалась на себя, на свою беспомощность, — и следующую фразу я сказала уже на норвед наал, на твоем, Йеп, языке. Как это возможно?