Книга Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов

* * *

Идти по свежему снегу было трудно. Улица Ломоносова, что вела вниз к Грае, оказалась не то что завалена – по ней и не ездил никто со вчерашнего дня. У здешних пенсионеров авто, конечно, местами имелись, но по зиме стояли в гаражах.

За облезлым железным павильоном, на котором виднелась еще надпись «Прием стеклотары», Ян свернул направо. Когда-то, как ему помнилось, тут была аптека, а там уже и Железный мост, внизу, как бы в овражке над самым берегом.

Однако теперь аптеки не оказалось, только старые кирпичи на ее месте, да кусты, густо торчащие из сугробов. Ян сплюнул, завертел головой – неужто и мост снесли? Но нет, мост стало видно через сотню шагов, он белел меж тополиных ветвей у болотистого речного берега. Правее, в изгибе переулка, серым кривым зубом шли вверх дощатые заборы. Три или четыре дома, брошенные уже совсем давно, едва виднелись под белым покрывалом.

Где-то здесь и жил раньше старьевщик Мирзоев. Над рекой, над мостом, в тучах летней мошки и постоянном ощущении гнилости. Эти домики строили вовсе не заводчане, нет. Насколько помнилось Яну, когда-то тут стоял целый квартал, земля под который выделялась железнодорожникам еще в конце 20-х, а там уж кто как. Один слепил хибару с дощатой крышей, а другой два этажа поднял. У всех по-разному.

Не без труда, поднимая высоко ноги, Климов перебрался на противоположную сторону улочки. Здесь не ездил вообще никто, так что снегу почти по колено. Возле углового забора, придавленного кленом, Ян остановился. Дом выглядел добротным, даже крепким. Если б не разбитые окна… Нет, здесь Мирзоев жить не мог – среди кустарника из-под снега торчали старая детская коляска, трехколесный велик. Ян сунул в зубы сигарету. Отсюда ему хорошо было видно, что железнодорожный квартальчик хоть и пуст, но не так уж раздолбан. Пока, по крайней мере: добирались сюда только подростки, жаждущие любви и стакана, а у них на настоящий погром не хватало фантазии.

Году в восемьдесят восьмом Ян бродил здесь, разыскивая одного ветерана войны, – бывшего штурмана дальней авиации, которого хотели пригласить в полк на 9 Мая, и хорошо помнил ухоженные цветники, дорожки из старинного желтого кирпича. Нынче же все давно ушло в мир иной, а вместе с ними покосились на фундаментах дома. Ни одного дымка из труб… Только снег и тишина.

У моста, говорил Горелов. У моста он жил, так ведь? Значит, отнюдь не выше по улочке, а где-то тут. Сигарета полетела в сугроб, и Ян решительно двинулся вдоль забора, покосившегося, как положено, наружу, чтобы затруднить путь случайному страннику. Идти приходилось осторожно. Раньше тут была дорожка, выложенная кирпичом, но после того как дома обезлюдели, овраг постепенно подобрался к заборам, разросся вездесущим кленом. Ветки царапались, норовя еще и насыпать снегу за воротник, и все же Ян упрямо шел вперед.

У самого моста обнаружился узенький проулок меж заборов – уже, как ни странно, усеянный свежими следами. Значит, люди все же ходили этой дорогой на противоположный берег Граи. Насколько помнилось Климову, там тянулись унылые ряды пятиэтажных заводских общаг, и ничего другого до самой Сопки, за которой, собственно, город и заканчивался. Ян остановился и перевел дух. Угловой участок над оврагом зарос кустарником настолько, что не видно было даже забора, только отдельные доски темнели на фоне снега. Поискав глазами калитку, Ян заметил нечто вроде проплешины в сплошном месиве заснеженных ветвей и двинулся туда. Чтобы подобраться ближе, ему пришлось сильно нагнуться, обсыпавшись снегом по уши, – и потом только Климов увидел поваленную секцию дощатого заборчика, беспорядочную груду кирпичей и стену какой-то хибары. Залезть во двор было почти нереально, но Ян все-таки смог просочиться через заросли. За ветхим сараем под снегом чернел низкий, вросший в землю домик. Над крышей все еще торчала телевизионная антенна, но ясно было, что никто тут уже не живет – года два-три, вряд ли меньше.

Ян подергал висячий замок на двери сарая, и левая петля, прибитая к раме, вдруг упала вниз: дерево сгнило чуть не в труху. От неожиданности Климов дернулся, резко выдохнул. Браться за дверь было просто страшно: не дай бог упадет еще, но все же он потянул ее на себя и смог приоткрыть настолько, чтобы заглянуть внутрь.

Сперва он не понял, что перед ним, слишком мало света пропускала щель. Дернув дверь, Климов сдвинул сугроб, посмотрел снова. От середины и до задней стены сарай оказался завален ржавым, замшелым хламом. Кроватные сетки, водопроводные трубы, какие-то бочки, умывальники, мятые мотки проволоки… У самой двери торчал железный корпус мотороллера «Вятка» без сиденья, но все еще с рулем, чуть дальше – мятая и проржавевшая коляска от мотоцикла «ИЖ».

– Неужели оно? – спросил сам себя Ян.

Между сараем и домом заросли редели, так что Климов без труда подошел к облупившейся синей двери, присмотрелся: нет, сюда так просто не пролезешь. Два врезных замка, да еще укреплены они стальной пластиной в полтора миллиметра толщиной. Может, окна уже побиты? Ян двинулся вдоль стены, повернул за угол и окончательно понял: он нашел то, что искал. Часть двора, до сих пор скрытая от него кустарником и сугробами, была просто завалена металлоломом. И двухсотлитровые топливные бочки, и трубы разного диаметра, и велосипедные рамы – мать честная, что только не торчало из-под рогожи, прикрывающей собранное Мирзоевым богатство! Если бы не «джунгли», быстро захватившие дворик, собиратели железяк давно бы уже навели тут порядок…

Обход дома ситуацию не облегчил никак. Окна были не только целы, более того, между рамами Ян разглядел решетки, сваренные из арматурного прута. В Заграйске такими делами баловались редко, разве что работники советской торговли и прочие сомнительные личности. Климов даже закурил от удивления. Что ж получается, непростую какую-то жизнь вел товарищ Мирзоев? Вот так инвалид! Ты еще пойди найди сварщика, чтоб он тебе все это устроил. Вроде заводской город, да у местных работяг шабашить привычки не имелось, это Ян помнил. Не та порода, не жадные. Ян вернулся к входной двери, внимательно осмотрел железку, прикрывающую замки. Аж шесть шурупов с потайными головками, серьезное дело. Но открутить их, конечно, можно. И замки вскрыть, наверное, тоже.

Вопрос: а потом что?

Домой Климов добирался другим путем, поднявшись сперва по безымянному проулку, а потом уже улицей Журавлева, необитаемой только в нижней ее части. На перекрестке навстречу проехал милицейский «уазик», сержант на переднем сиденье остро зыркнул на Яна, но тут же отвернулся. Завывая мотором, машина потащилась в сторону райотдела. Из-под задних колес полетели фонтанчики снега.

По дороге Ян зашел в знакомый мини-маркет неподалеку от дома. Две бабульки, стоящие возле хлебной секции, тревожно обсуждали снегопады и переживали, что хлеба привезли мало, а завтра, если так пойдет, не привезут вовсе – надо брать побольше. Этот разговор вывел Климова из состояния задумчивости. Вот уж действительно, в Заграйске что ни случись, хоть даже обычная уральская зима, а слухи пойдут апокалиптические. Хлеба им не привезут! А потом и соль со спичками исчезнут! Ян взял себе белый «кирпич», кило сахара и, ухмыляясь, двинулся на кассу.