Книга Навсегда разделенные - Тейлор Дженкинс Рейд

— Хорошо. — Анна целует меня в щеку. — Я вернусь утром.

Она собирает свои вещи и уходит. Когда дверь закрывается за ней, в доме наступает мертвая тишина.

Вот она. Моя новая жизнь. Одинокая. Тихая. Застывшая. Не так всё должно было сложиться. Мы с Беном распланировали нашу совместную жизнь. Но всё пошло не по плану. И теперь у меня никакого плана нет.

ФЕВРАЛЬ

Бен позвонил мне из машины сказать, что еще не скоро приедет. Он попал в пробку.

— Я застрял на 405-м шоссе. Мы стоим на одном месте, и я изнываю от скуки, — сообщил он мне.

Я только что вернулась с обеда, на который ходила с Анной, и как раз открывала входную дверь.

— О нет! — Я положила вещи на столик. — Сколько тебе еще до меня добираться?

— С этой пробкой невозможно сказать, и это отвратительно, потому что я хочу поскорее увидеть тебя.

Я села на диван и сбросила туфли.

— Я тоже хочу тебя видеть! Всё утро по тебе скучала!

Бен ночевал со мной, но рано утром уехал в округ Ориндж. Он собирался рассказать своей матери о нас и хотел сделать это при встрече.

— Как всё прошло? — спросила я.

— Мы позавтракали в кафе. Она засыпала меня вопросами. Я спрашивал, как она, а она неизменно возвращала разговор ко мне, и просто не было… не было подходящего момента. Чтобы рассказать ей. Я ей ничего не сказал.

Он не произнес слов «Прости меня», но они явно слышались в его голосе. Я впервые была разочарована в нем. Выдавал ли это мой голос?

— Ладно, ну… знаешь… что ж поделать, — ответила я. — Вы там едете вообще? Как думаешь, во сколько будешь дома? Эм… здесь. Во сколько будешь здесь? — Я оговаривалась всё чаще и чаще, называя свой дом его домом. Бен проводил в нем столько времени, что, казалось, он тут живет. Но это в порядке вещей — платить за ренту в одном месте, а проводить свое время в другом, когда ты влюблен и тебе всего двадцать шесть. Однако совместное проживание — совсем другое дело, и постоянными оговорками я слишком рано выдавала свои намерения.

— Ты продолжаешь это делать! — поддразнил меня Бен.

— Ладно, ладно, я снова оговорилась. Проехали.

— Пробка вроде рассасывается, так что я буду у тебя где-то через полчаса. Затем, думаю, месяца через четыре к тебе перееду. Через год мы с тобой обручимся, а еще через год — поженимся. Мне кажется, нам стоит пожить какое-то время для себя, не заводя детей. Так что, первый ребенок у нас будет где-то в тридцать. Второй — в тридцать три или тридцать четыре. Можно и трех завести, если у нас будет достаточно денег. Учитывая твои биологические часы, давай заделаем третьего до тридцати восьми? Дети вырастут и разъедутся по университетам, когда нам будет около пятидесяти пяти. К шестидесяти пяти мы останемся в опустевшем гнезде и выйдем на пенсию. Поездим с тобой по миру. В конце концов, шестьдесят почти как новые сорок. Мы всё еще будем полны жизни и сил. Вернувшись из путешествия по миру к семидесяти, мы посвятим десять, а то и двадцать лет нашим внукам. Ты можешь заниматься садом, а я начну резать по дереву. Под девяносто мы умрем. Как тебе такой расклад?

Я засмеялась.

— Ты не учел кризис среднего возраста, когда лет в сорок пять ты, бросив меня и детей, начнешь водить шуры-муры с воспитательницей из детского сада с большой грудью и маленькой попкой.

— Нее. Этого не будет.

— Да ладно!

— Неа. Я нашел свою единственную. Те, кто такое вытворяет, просто не нашли своего человека.

Он был так самонадеян, думая, что знает, как всё будет, думая, что может предсказать наше будущее. Но я обожала то будущее, какое он видел, и обожала то, как он меня любит.

— Возвращайся домой, — сказала я. — Эм… сюда. Возвращайся сюда.

— Тебе нужно прекращать это делать, — засмеялся Бен. — Согласно этому плану мне еще четыре месяца не светит переезд к тебе.

ИЮНЬ

Я всё утро провожу в постели, пока не появляется Анна и не велит мне одеться для поездки в книжный. В магазине исполинского размера я некоторое время хожу за подругой, достающей с полок какие-то книги и возвращающей их на место. Похоже, она хочет что-то найти, но мне не интересно, что именно. Оставив ее, я направляюсь в отдел подростковой литературы. Я нахожу там троицу девчонок, смеющихся и поддразнивающих друг дружку по поводу парней и стрижек.

Я пробегаюсь пальцами по корешкам книг, ища названия тех, что стоят на моей собственной книжной полке, с порванными и истончившимися под пальцами Бена страницами. Я вдруг осознаю, что ищу их по названиям, потому что приносила ему эти книги с работы. Мне никогда не удавалось угадать, какие книжки он хотел бы прочесть. Не знаю, принесла ли я ему хотя бы одну из таких. У меня было слишком мало времени на то, чтобы узнать, какие книги он любит. Но я бы это узнала. Присматривалась бы, подмечала, изучала его предпочтения и, в конце концов, поняла бы, какие книги в его вкусе, если бы у меня было достаточно времени.

Я сижу на полу у книжной секции E-F-G, когда меня находит Анна.

— Что ты взяла? — спрашиваю я, вставая и глядя на книгу в ее руке.

— Это для тебя. И я уже за нее заплатила, — протягивает она мне книгу. — «Год волшебных раздумий», Джоан Дидион.13

— Ты, блять, шутишь что ли? — говорю я. Слишком громко для книжного магазина, хотя здесь, конечно, не такая тишина как в библиотеке.

— Нет. — Подруга поражена моей реакцией. Черт, да я сама себе поражена. — Я просто подумала… Ну, знаешь, это на самом деле очень популярная книга. Есть люди, которые проходят через то же самое, что и ты.

— Это ты о тех несчастных, кому покупают книжки их расторопные друзья?

Анна игнорирует мое ехидство.

— Есть люди, которые проходят через то же самое, что и ты, — повторяет она, — и я хотела показать тебе, что если все эти глупцы способны это пережить, то и ты, Элси Портер, можешь. Ты такая сильная и умная, Элси. Мне просто хотелось, чтобы у тебя в руках было напоминание об этом.

— Элси Росс, — поправляю я ее. — Меня зовут Элси Росс.

— Я знаю.

— Ты сказала: Элси Портер.

— Случайно вырвалось.

Я несколько секунд молча смотрю на нее, затем возвращаюсь к теме спора:

— Это невозможно пережить, Анна. Но тебе этого не понять, потому что ты никогда не любила никого так, как я любила Бена.

— Я понимаю.

— Ничего тут не поможет. И уж тем более — какая-то гребаная книга.

Моя работа — книги, сбор информации. Я строила свою карьеру, веря в то, что слова на прошитых и оформленных страницах помогают людям. Что они показывают людям жизнь, которой те не видели, рассказывают им о них самих и помогают расти над собой. И вот она я. В самый тяжелый период своей жизни отвергаю помощь того, во что всегда верила.