Книга Ключ к сердцу Майи - Татьяна Веденская

– Ай! – вскрикнула я, честно говоря, не ожидая такого от хрупкой, нежной Майи. – Больно же.

– Больно тебе? Больно ей! Ей больно! – Майка воздела руки к небу.

– Книжка-то немаленькая, ты посмотри, сколько ты написала! – Я протянула к ней томик, поднятый мною с пола, как жест примирения.

Майка несколько мгновений смотрела на меня, как на неразгаданный ребус, целиком состоящий из матерных слов. Затем она выдохнула – кажется, первый раз за последние пять минут.

– Значит, я написала? – переспросила она. – А что же случилось с «не может быть, чтобы это была ты» и «я бы знала, если бы ты писала»? С чего бы ты поменяла мнение?

– С того, что ведь это ты написала, – ответила я просто.

Майя хотела что-то сказать, но не нашла слов – уже растратила весь запас. Она просто прошла в глубь моей квартиры, в кухню, раскрыла шкафчик, буквально вырвала оттуда стеклянный икеевский стакан, яростно захлопнула створку, рванула кран с водой. Она пила быстро, жадно, словно ее кто-то гнал и поторапливал. Напившись, Майя буквально швырнула стакан в мойку, как если бы хотела его разбить, но звук от удара был глухой. Стакан уцелел. Затем Майка сжала губы, посмотрела на меня рентгеновским взглядом, но махнула на меня рукой.

– Давай делай мне кофе, – велела она, и я побежала, достала с полки оставшийся кофе в раскрытой пачке, затем огляделась и беспомощно развела руками.

– Кофеварки-то нет. Ее же Сережа спер.

– Господи, ну вот скажи, чего вы от него хотели? – спросила она.

– От Сережи? – вытаращились мы.

– От Ивана! – Майка вырвала у меня пачку и принялась вываливать перемолотый кофе в кастрюлю для молока. – Чего вы хотели от Ивана?

– Как чего? Правду! – сказала Фая хмуро.

– Правду? – Майка уставилась на Фаину. – Какую правду? Что он эту книгу не писал, что он ее украл у меня? Если вы всерьез ожидали такого от Ивана Кукоша, то вы, мои дорогие, больны, вам лечиться надо. У Файкиного же бойфренда, ибо у него есть право выписывать препараты. А вам обеим они не помешают, это уж точно. Да чего там, мне тоже нужно после такого… пропить какой-нибудь курс успокоительных. Фая, сможешь устроить? А то меня так и тянет этой вот кастрюлей в тебя запустить. Черт, идиотизм какой-то. Ты что, всерьез думала, он падет на колени и примется каяться?

– Зря ты так, Майка. Мы, конечно, не ожидали ничего такого, – возразила Фая. – Напротив, хотели получить полную версию событий так, как он ее преподносит, пока он ни о чем не догадывается и ничего не боится.

– О чем не догадывается? Чего не боится? – ехидно переспросила Майка. – Чего вообще ему бояться?

– Нас, – ответила я. – Суда. Скандала. Позора. Того, что он получит по заслугам.

– Что? По каким, к черту, заслугам?

– Ты чертыхаешься так, словно призываешь сатану, – хмыкнула Фая.

– Может быть, может быть. Не исключено. Но вот скажите мне, и кто ж воздаст-то Кукошу по заслугам, а? Неужели, мы?

– Обидно как-то, что ты нас вот так просто сбрасываешь со счетов, – нахмурилась я. – Почему нет?

– Во-первых, хотя бы потому, что ничего у нас не получится. У нас нет ни денег, ни связей, ни даже юристов. А у него есть все. У него – флеш-рояль, а я сижу с парой двоек. И ты хочешь, чтобы я поставила на эту пару? Ты просто начиталась моей книжки, Лиза, и решила, что в нашем мире справедливость можно выбить с оружием в руках? Ты путаешь меня с героем моего собственного творения, я – не убийца-одиночка, я даже стрелять не умею, никогда не пробовала. Я все это придумала, понимаешь? Это была такая… своеобразная психотерапия, если тебе будет угодно. Я не умею прыгать по крышам, я не смогу хранить молчание, если меня будут пытать, я дорожу своим телом, вернее, его целостностью. Я – не герой. Я – автор. Мне просто захотелось создать другой мир, и я сделала это, и этого мне достаточно. В реальности я ничего изменить не смогу.

– Ты не можешь знать.

– Справедливость – это сказка, которую мы читаем детям на ночь, чтобы им было не так страшно жить в нашем мире. Никто никогда не получает то, чего заслуживает, и если ты этого не видишь, значит, либо ты слепая с рождения, либо сознательно держишь в фокусе только то, что тебя устраивает, что не мешает твоему миру держаться на его черепахах. Ты стоишь в кухне, где нет кофеварки, потому что ее спер твой муж, отец твоих детей, которого ты тянула почти семь лет, которого ты спасала от суда, от наркодилеров, в невиновность которого ты верила, когда никто не хотел. Ты получила то, что заслужила? Нет, ты просто не успела вовремя сменить замок.

– Я не говорила, что верю в справедливость, – вмешалась Фая. – Никогда не верила и сейчас не собираюсь. Дело разве в том, что он заслужил? Дело в том, что он эту книгу не писал, а ты писала. И стоит побороться, мне кажется, потому что это ж беспредел какой-то. Как он осмелился вот так просто взять и украсть книгу? На что он надеялся?

– Значит, на что-то надеялся, – пробормотала Майка.

– Это-то и странно. На что? – переспросила Фая.

С минуту они смотрели друг на друга, и их взгляды были полны смысла, скрытого от меня, от всех остальных, что я была готова поклясться, что они разговаривают друг с другом мыслями. Ругаются – телепатически. Молчание длилось дольше минуты. Затем из кастрюли для молока убежал кофе. Я бросилась вытирать образовавшуюся густую лужу вокруг конфорки. Первой заговорила Фая.

– Ты не станешь с ним судиться, – сказала она. Не спросила, сказала так, словно была на сто процентов уверена в этом.

– Не стану, нет, – покачала головой Майка.

– Но зачем тогда… зачем ты рассказала Лизе, мне?

– Технически я тебе ничего не рассказывала, – возразила Майка. – Но ты права, не должна была. Я была просто несколько… как бы это сказать… шокирована тем, что он сделал. Просто не сдержалась.

– Но почему – нет? – спросила Фая, словно обвиняя Майю в чем-то. – Почему не прихватить его за хвост, черт возьми.

– Теперь ты чертыхаешься, – улыбнулась Майя. А затем посмотрела на меня в нерешительности. – Что он сказал?

– Значит, это тебе интересно? Биться за свои права нет, а что он сказал – да? – возмутилась Фая. – А вот мы не скажем тебе. И запись не дадим послушать.

– Ну… как хотите, – ледяным голосом ответила Майя. – Погодите, у вас есть запись?!

– Конечно, есть! – возмутилась я. – Та, которую мы тебе не дадим.

Майка вытаращилась на меня в недоверии. Я кивнула. Через несколько минут мы сидели на кухне – я с Васькой на коленках, Фая – перекидываясь маленьким мячиком с Вовкой. Майя – в шоке, с моим телефоном напротив чашки с кофе, который она не пила, забыла. Она слушала запись, не останавливая, не прерываясь на вопросы, не делая комментариев, только иногда чуть больше бледнела, а иногда начинала яростнее дышать. Интервью длилось почти два часа, и через какое-то время мы с Файкой устали сидеть. В конце концов, мы-то все это уже слышали. Это было наше интервью. Сначала робко, а затем смелее мы принялись заниматься своими делами. Я разморозила курицу, почистила лук и чеснок. Файка нашла и загрузила Вовке какой-то новый мультик. Вася ушла гулять на балкон – в коляске, конечно. Майка ушла в мою спальню – шипящая на сковородке курица заглушала запись в диктофоне. Фая позвонила по Скайпу маме, узнала, как дела у них там в Йемене. Мама рассказала, что в городе, где она живет, всегда светит солнце, что погодка – чудо и что в магазин она ездит в сопровождении вооруженной охраны с автоматами. Что очень удобно, потому что они всегда могут помочь с сумками.