Книга Португальская колониальная империя. 1415-1974 - Анатолий Хазанов

Переезд невольничьего судна из Гвинеи в Пернамбуко занимал в среднем от 14 до 20 дней, из Анголы в Ресифи — около 35 дней, в Баию — 40 дней и в Рио-де-Жанейро — 2 месяца. По свидетельству русского путешественника А.П. Лазарева (1819), в течение всего этого времени негров из трюмов не выпускали «ни для каких нужд и надобностей» из страха, что они поднимут мятеж или предпримут общее самоубийство. А.П. Лазарев, лично осматривавший невольничьи суда в Рио-де-Жанейро, оставил одно из самых обстоятельных, ярких и правдивых описаний португальской работорговли. «На судах, приходивших в Рио-де-Жанейро с невольниками, — сообщает он в своих “Записках”, — сделаны были в трюме, к борту клетками нары, из которых в каждую влезал негр через узкое четвероугольное отверстие, и там лежал он, запертый вьюшкой с запором. В сем тесном положении страдальцы сии не только не имели возможности быть между собой в сообщении… но и едва ли могли поворачиваться. Таким образом нагружали их иногда до 900 человек. На одном судне я видел 747, на другом 850 и еще на малом бриге 450. Воздух у них был до такой степени сперт, что… при всей моей крепости я не мог сойти в трюм».

В работах ряда авторов встречается утверждение, что негры ввезли в Бразилию болезни, до того не известные в Америке. Однако такие авторы обычно не находят нужным сказать, что сами негры оказывались жертвами болезней, возникавших в трюмах невольничьих судов вследствие чудовищных антисанитарных условий, в которых работорговцы содержали этот «человеческий скот». Оспа, чесотка, злокачественная лихорадка и трахома были обычными спутниками негров в пути.

В результате болезней, голода, самоубийства и гибели от банзо[4] процент смертности негров при переезде через океан был обычно очень высок. Калогерас утверждает, что в пути гибло в среднем 30% «живого груза». По другим сведениям, процент смертности составлял 65.

Как сообщал генерал-губернатор Бразилии в январе 1725 г., только на небольшом участке пути между Рио-де-Жанейро и Баией на одном невольничьем судне умерли 102 раба. Лазарев сообщает, что на первом из виденных им невольничьих кораблей в пути умерло 150 негров, на другом — 217, а на третьем — 45. Сохранились «списки умерших», куда капитаны судов записывали погибших в пути рабов. ГС. Клейн установил, что с 1795 по 1811 г. на 351 судне, пришедшем в Рио-де-Жанейро, умерли около 20 000 рабов, причем смертность составляла 95 на 1000.

В одном из официальных писем, отправленных из Бразилии в Лиссабон 2 августа 1759 г., читаем: «8 июля в этот порт прибыло судно… с грузом негров из Анголы и выгрузило 500 негров… Но из них были живы лишь 368, большинство — мальчики. Все они были с лихорадкой и столь отощавшие, что больше похожи на скелеты, чем на живые существа».

Французский исследователь Г. Каи в своей монографии «Торговля черными» пишет: «Можно сказать, что в целом в XVIII веке 12% рабов умерли при переезде… и еще 25% — в первые месяцы прибытия. Следовательно, спустя год после отправки из Африки из троих выживали менее двух».

Несмотря на высокую смертность рабов при перевозке через океан, торговля неграми приносила работорговцам огромные барыши. Вследствие постоянно растущего спроса черные рабы в Бразилии всегда стоили очень дорого. В XVI в. раб-неф стоил часто 100 милрейсов, в то время как раб-индеец — только 20. В течение всего колониального периода цена одного раба-негра непрерывно возрастала, доходя до 800, 900 милрейсов и даже до конто[5]. Эта цена в каждом отдельном случае зависела от пола, возраста, физических качеств и племенного происхождения раба.

Один современник свидетельствует: «Некоторые работорговцы посылали корабли за рабами в Мозамбик. Они рассказывали мне, что хотя путешествие вокруг мыса Доброй Надежды было долгим, холодным и изобиловавшим штормами, а рабов умирало гораздо больше, чем во время перехода от Гвинейского побережья до Вест-Индии, все-таки их дешевизна в Мозамбике сполна компенсировала большую смертность».

В Бразилии в течение нескольких веков существования рабства имелись невольничьи рынки, где продавали негров. Особенно крупные рынки рабов существовали в Рио-де-Жанейро, Баие, Пернамбуко и Мараньяне. В начале XIX в. на невольничьем рынке в Рио продавалось ежегодно примерно 5000 рабов, то есть четверть их ежегодного ввоза в Бразилию.

Вот что представлял собой невольничий рынок в Рио-де-Жанейро по описанию русского путешественника В.М. Головнина: «Это одна длинная улица, называемая Волонга, где в каждом доме внизу есть лавка, в которой нет никаких товаров, кроме негров на продажу. Они все сидят кругом на лавочках, и тут приходят покупатели, осматривают их, щупают, узнают, здоровы ли они, торгуют и покупают, как какой-нибудь домашний скот».

По свидетельству русских моряков, на многих неграх были надеты железные маски, ибо отчаяние рабов вследствие жестокостей хозяев «было подчас так велико, что они ели землю, чтобы скорее кончить свои дни. При всем этом бразильцы уверяли, что в Рио-де-Жанейро положение негров несравненно лучше, чем внутри Бразилии и в Вест-Индии».

А.П. Лазарев пишет о невольничьем рынке: «Когда мы входили в сараи смотреть негров, то их заставляли плясать под их песни. Для любопытства достаточно видеть один раз сие зрелище, но повторять оное слишком жестоко. В несчастном своем положении полумертвый от истощения негр должен еще веселиться!»

Ф.П. Литке после осмотра невольничьего рынка записал в своем дневнике: «Здесь есть улица, в коей продают негров, она состоит из домов, или, лучше сказать, сараев, разгороженных на две половины: в одной продаются мужчины, в другой женщины. Желающий купить является, хозяин показывает ему своих негров, заставляет их делать разные телодвижения в доказательство здоровья их; покупающий смотрит у них язык — как коновал смотрит у лошадей зубы; товар продан — и бедный негр делается собственностью другого».

Система рабства с ее рутинной техникой и зверскими формами эксплуатации оказала пагубное влияние на все стороны политической, экономической и культурной жизни колоний. Возрождение давно изживших себя форм эксплуатации было исторически регрессивным процессом и представляло собой шаг назад даже по сравнению со средневековым феодализмом. Система рабства наряду с колониальным режимом была серьезным тормозом дальнейшего развития производительных сил в колониальной империи Португалии.

Развившееся на основе рабства плантационное сельское хозяйство в Бразилии производило товары исключительно на экспорт, что не только не укрепляло экономических связей между различными районами страны и не способствовало образованию единого внутреннего рынка, но, наоборот, консервировало феодально-рабовладельческие производственные отношения. Рабство и работорговля подрывали и истощали жизненные силы и африканского общества.

Последствия португальской колонизации

В научной литературе неоднократно ставился и подвергался изучению вопрос об ущербе, нанесенном колониализмом народам Африки.