Книга Сладкое холодное блюдо - Галина Голицына

– Игорь, ты что, правда не понимаешь? Как раз из-за наследства всё и затевается! Только в этом случае наследство будет идти по принципу «обратной тяги». Не от старого к молодому, а наоборот: от молодого к старому. Не думаю, что мальчик долго проживет. С балкона может упасть или под машину попасть. Случайно, конечно. А убитый горем Колыванов унаследует всё состояние Андрюши: и акции, и банковские счета, где у родителей, как ты говоришь, – большие деньги. Но это возможно только в случае усыновления. Опека такого права не дает. Впрочем, консультируйся со своими юристами. У меня в этом вопросе знания поверхностные, просто иногда такие разговоры велись в детском доме, я кое-что помню.

Он уставился на меня квадратными глазами:

– Катя, ты гений!

– Не исключено. – скромно потупилась я. – Ты мне уже не первый раз это говоришь. А есть ли способ помешать дяде Боре усыновить несчастного племянника? Наверняка у мальчика есть и другие родственники.

– Есть, как не быть. На похороны приехала двоюродная сестра Серёги, Ольга. С мужем Михаилом. Я разговаривал с ними. Они как раз мальчика очень любят и мечтают забрать к себе, потому что бездетные. Это был бы вообще идеальный вариант.

– Ну вот!

– Что «вот»? Шансов у них нет. Ольга мальчику всего лишь двоюродная тётя, а Боря – родной дядя. Тем более Ольга с Михаилом живут очень скромно, а Боря – богатый человек, то есть теоретически сможет обеспечить мальчику более счастливое детство и хорошую перспективу в будущем.

– Вот именно – теоретически. Он сейчас расскажет, что отправит мальчика учиться в Оксфорд, а на деле потратится разве что на красивое надгробье. Говорю же: у Андрюшки нет шансов на долгую и счастливую жизнь. Колыванов не допустит. Если он сестру родную не пожалел, так что там ему племянник, которого он даже толком узнать не успел? Досадная помеха, которую так легко убрать!

– Ты права, сто раз права! Но что поделать в этой ситуации? Не убивать же Колыванова?

– Кстати, было бы неплохо. Но это будет слишком явно. Остается одно: оспорить право Колыванова на опеку, тянуть подольше, а за это время попытаться доказать его причастность к убийству сестры.

Соболев задумался надолго. Я тоже. Скорее всего, мы думали об одном и том же: как нейтрализовать Колыванова? Доказательств нет никаких, к тому же и сам он непрост, и еще неизвестно, кто за ним стоит.

– Может, наркотики ему подбросить? – предложила я нерешительно. – Даже если сумеет выкрутиться, – время потеряет. И вообще окажется в списке неблагонадежных. А такому человеку нельзя доверить даже опеку, не то что усыновление.

– Кать, ну что ты такое говоришь?! Подбросить наркотики – дело пяти секунд, но всё же будет шито белыми нитками! Тут ведь и дураку понятно, что речь идет не о мальчике как таковом, а о наследстве мальчика. А кому выгодно не допустить опеки и усыновления? Только мне, поскольку иначе все предприятия уплывают у меня из рук, и власть в городе переходит в руки Колыванова. Значит, я и есть главный подозреваемый! Вот оно мне надо?..

– Да, ты прав. Тебе сейчас молиться надо, чтобы с Колывановым ничего плохого не случилось. Как говорил Воланд? «Человек смертен, но это еще полбеды. Плохо то, что иногда он внезапно смертен!» Как-то так. И если ему случайно кирпич на голову упадет, ты никогда не отмоешься от подозрений.

– О чём и речь! А главное – неизвестно, из каких кустов выпрыгнул на мою голову этот Колыванов и кто за ним стоит.

Несколько дней прошли как-то не очень понятно для меня. Соболев дома почти не бывал: только спать приходил, и то не всегда. Развернул серьезную борьбу за сохранение своей власти в городе. Вадик совсем пропал из эфира, и я всерьез забеспокоилась: что с ним случилось? Жив ли он вообще? По своим тайным каналам, через десятые руки, я узнавала, что вроде жив, но перешел на нелегальное положение. Интернетом я пользоваться для этих целей боялась. Может, все мои сообщения читаются тайным администратором. Поэтому доверяла я только своему «аварийному» телефончику. Мне позволялось выходить в сад, подышать свежим воздухом. Там я, скрывшись за деревьями, по-быстрому звонила или отсылала сообщения.

А потом события закрутились, как в калейдоскопе. Соболеву удалось добиться, чтобы дело об усыновлении застопорилось. Через верных людей он узнал о криминальном прошлом Колыванова. Приехали следователи из центра. Колыванова хотели взять под домашний арест, но он попытался сбежать, и его посадили в СИЗО. Правда, ненадолго. Оказалось, что за ним тянется хвост уголовных дел, причем настолько серьезных, что его этапировали в столицу.

Пока мелькали эти события, Соболев в спешном порядке помогал утрясать дело об опеке. Ольга с Михаилом оказались прекрасными людьми, и Андрюшка был рад, что попадет именно к ним, а не к дяде Боре, которого он так и не полюбил. Соболев объяснил им положение с активами мальчика и взял на себя обязательства вести дела Андрюши Зайцева так, чтобы у них сейчас были деньги на безбедное существование, а к совершеннолетию мальчика на его счетах накопилась значительная сумма денег. Ольга с Михаилом сказали, что в бизнесе они ничего не понимают, поэтому доверяют Соболеву, и лезть в дела деревообрабатывающей и швейной фабрик не собираются. И согласились официально передать ему все активы в доверительное управление. То есть контроль и над этими большими предприятиями, и над десятком предприятий поменьше, что были у Зайцевых, остался за Соболевым. В результате этой объявленной неизвестно кем войны он не только ничего не потерял, но еще и выиграл.

Я чувствовала себя лишней и в доме Соболева, и вообще в городе. К тому же Вадик упорно не выходил на связь, а без его «руководящей и направляющей роли» я чувствовала себя как турист без компаса. Не знала, куда идти, блуждала в трёх соснах.

Решила, что неплохо бы мне съездить к себе домой и узнать, что там с Вадимом и какие перспективы у меня на будущее. Поэтому как-то сказала Соболеву за завтраком:

– Всё жду, когда ты скажешь: «Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева»?

Он нахмурился:

– Не понял юмора.

– Что тут понимать. Загостилась я у тебя! Пора и честь знать. Спасибо, хозяин, за хлеб-соль, за гостеприимство. Домой вернусь. Пора уже.

В его взгляде было неподдельное изумление:

– Катя, но твой дом сгорел.

– Это здесь. А я говорю о том, что возвращаюсь назад, в свой город, где у меня есть и квартира, и целое дизайнерское бюро. Отпуск мой закончен. Провела я его бурно, на что никак не закладывалась. Зато, как говорится, будет что вспомнить.

Он пригорюнился:

– А я и забыл, что ты можешь вернуться назад. Думал, что ты решила насовсем остаться здесь.

– Где «здесь»? В твоем доме?

– Да хотя бы.

– Вообще-то у меня свой дом есть. И там спокойно: не взрывают, не убивают, не похищают.

Тут он спохватился:

– Кстати! Раз уж на тебя начали охотиться, то тебе нельзя быть такой беспечной!