Книга Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов

В свою очередь, возможность применения высшей меры наказания, проистекавшая из постановления Совнаркома о введении в РСФСР красного террора, позволяла чекистам более эффективно, чем их коллегам из Военконтроля Реввоенсовета, бороться с вражеским шпионажем на Востоке России.

Весьма важно, что страх перед полномочиями ЧК одновременно вызвал к ним гораздо большее уважение, чем то, которым пользовались в Красной Армии сотрудники Военного контроля. В частности, в официальных документах чекистов сохранились сведения о не слишком благосклонном отношении красноармейцев и командного состава к контрразведке РВСР 3-й армии: «Частями Свод-Камского производится мародерство. Отбирают у жителей лошадей, даже у коммунистов, находящихся на фронте. На предложение сотрудника Военконтроля о прекращении мародерства последний ответил: „Полевой контроль мне не хозяин и указывать не имеет права“»[398].

* * *

Приход к власти адмирала А. В. Колчака, свергнувшего Директорию[399], вновь поставил вопрос о дальнейшей судьбе контршпионских ведомств Белого движения. Существенным элементом контршпионской системы Колчака являлись иностранные органы военного контроля, получившие в Сибири гораздо большее влияние, чем на других фронтах Гражданской войны. Активно действовала контрразведка Чехословацкого корпуса, занятая в основном арестами бывших членов антибольшевистских административных органов, не признавших власть Директории, а затем и власть А. В. Колчака. Так, был арестован заместитель министра внутренних дел СибОС А. А. Грацианов[400], а также предпринята неудачная попытка подвергнуть тюремному заключению уже упоминавшегося Гришина-Алмазова[401].

При этом размах данной деятельности был совершенно неконтролируем, и единственным способом ограничения полномочий чешского военного контроля по применению таких репрессий была лишь вооруженная защита обвиняемых[402].

Кроме того, в Сибири существовала и американская контрразведка под руководством генерала У. С. Гревса. Она занималась выявлением большевистских шпионов и агитаторов, будучи совершенно автономной и не встроенной в общую систему контршпионажа. К примеру, военный контроль США имел собственную службу военной цензуры[403], во многом дублировавшую функции белогвардейского Военно-цензурного бюро. Подобный параллелизм наблюдался и в области агентурной работы.

В результате возникшая система противодействия разведывательно-диверсионной и агитационной деятельности большевиков и их сторонников часто «буксовала» из-за собственной громоздкости. Например, в одном только Томске борьбой со шпионажем одновременно занимались местное Управление государственной охраны, контрразведка Омского военного округа, военная контрразведка при штабе 2-й дивизии и чехословацкий военный контроль[404].

В РСФСР подобная структура была окончательно ликвидирована в начале 1919 года после создания сети Особых отделов. Отличительной особенностью Восточного фронта в этом отношении являлась специфическая кадровая политика местных «особистов». Если в других областях страны в процессе объединения армейских ЧК и подразделений Военконтроля большинство опытных специалистов-контрразведчиков были вынуждены оставить службу, в пяти армиях на Востоке России такого не произошло.

В частности, начальником Особотдела 3-й армии стал Т. П. Самсонов (Бабий), до этого возглавлявший контрразведку РВСР в этой армии[405]. То же самое относилось к инструктору М. Д. Берману и следователю З. Б. Кацнельсону, перешедшим из Военконтроля в ВЧК. Эти агенты всячески старались преодолеть многочисленные недостатки Особых отделов, проявлявшиеся в ходе их работы. Так, в апреле 1919 года «особисты» 2-й армии Восточного фронта самовольно монополизировали военную цензуру[406], формально находившуюся в подчинении Реввоенсовета.

Кроме того, местные контрразведчики всячески противились установлению в подчиненных им органам невероятно сложной системы делопроизводства Особых отделов, часто нивелировавшей все их усилия по поимке белогвардейских и иностранных шпионов. Заключалась эта система в том, что аресты подозреваемых «производились секретно-оперативной частью Особого отдела. После этого арестованных со всеми делами принимала комендатура. Она передавала все материалы старшему следователю, который направлял дела в регистрационную часть для регистрации, а затем по каждому делу выносил постановление о приеме его и начале производства следствия. […] Старший следователь распределял дела между следователями, которые обязаны были иметь тетради для учета для регистрации полученных дел и арестованных. После расследования следователи возвращали дела со своими заключениями снова старшему следователю, который передавал их на утверждение начальнику Особого отдела»[407]. Чекисты Восточного фронта были против такой многоступенчатой бюрократизации и, благодаря богатому опыту, научились производить все эти операции без стопроцентного следования инструкциям.

* * *

В антибольшевистском движении в деле комплектования собственных контрразведок власти пошли по пути привлечения бывших жандармов к контршпионской работе. С одной стороны, далеко не все из этих сотрудников имели большой опыт контршпионской работы, как, например, начальник центрального КРО армии Колчака полковник Н. П. Злобин[408], поэтому непосредственная борьба со шпионажем в Сибири, на Урале и в Поволжье отошла для них на второй план. Благодаря этому командование Красной Армии на Восточном фронте имело возможность регулярно получать довольно точные данные агентурной разведки о численности и состоянии антибольшевистских вооруженных сил на разных участках фронта[409]. Немаловажен в этом отношении тот непреложный факт, что именно в период отсутствия этой информации в июне — сентябре 1918 года[410] вооруженные силы РСФСР на данном направлении потерпели несколько крупных поражений и провели крайне неудачное наступление.