Книга Революция, которая спасла Россию - Рустем Вахитов

Об этом прямо и четко говорилось в документах VIII съезда РКП(б) (март 1919 г.): «В настоящее время Украина, Латвия, Литва и Белоруссия существуют как особые советские республики… Но это отнюдь не значит, что РКП должна, в свою очередь, сорганизоваться на основе федерации самостоятельных коммунистических партий… Необходимо существование единой централизованной Коммунистической партии с единым ЦК, руководящим работой всей работой партии во всех частях РСФСР. Все решения РКП и ее руководящих учреждений безусловно обязательны независимо от национального их состава. Центральные комитеты украинских, латышских, литовских коммунистов пользуются правами областных комитетов партии и целиком подчинены ЦК РКП». Та же ситуация сохранилась и после создания СССР.

Единство партии дополнялось единством вооруженных сил. Первоначально советские республики, подписавшие первый федеральный договор 1919 г., имели свои собственные армии (Красная армия Украины, Красная армия Белоруссии, Красная армия Литвы), но уже скоро ЦК РКП(б) во главе с Лениным постановляет, что, поскольку «РСФСР вынуждена в союзе с братскими Советскими республиками Украины, Латвии, Эстонии, Литвы и Белоруссии вести оборонительную борьбу против общего врага – мирового империализма и поддерживаемой им черносотенной и белогвардейской контрреволюции», необходимо «единое командование всеми отрядами Красной армии и строжайшая централизация в распоряжении всеми силами и ресурсами социалистических республик». В связи с этим красные армии республик вливались в российскую Красную армию, перейдя под командование находящегося в Москве российского Совета Обороны; руководство снабжением Красной армии поручалось тоже соответствующим российским государственным органам.

В постановлении 1919 г. еще говорилось, что это временная мера, которая сохранится лишь до победы советских республик в гражданской войне. Однако федеральный договор 1922 г. уже бессрочно передает управление общими вопросами внешней политики, вооруженными силами, железной дорогой, почтой, финансами российским государственным органам, находящимся в Москве (которые просто приобрели статус союзных, федеральных). За республиками фактически остались лишь милиция (которая стала федеральной позднее, лишь в 1930-х) да образовательная и культурная политика и внутриполитические вопросы, как правило местного значения. Впрочем, немаловажно, что республики имели право на отделение, если их такое разграничение полномочий с федеральным центром не устроит. Кроме того, оставшиеся полномочия действительно обеспечивали развитие национальных культур народов республик.

Сегодня часто со стороны российских великодержавников можно услышать упреки в адрес Ленина, что он «развалил Россию», заменил единое государство «рыхлой совокупностью республик», выпустил на волю «джина национализма». Однако говорить так могут лишь люди, которые либо не знают исторических фактов, либо сознательно занимаются идеологической демагогией. Ленину пришлось действовать в тяжелейших условиях, когда Великую Россию (в ее имперских границах) раздирали националисты разных мастей и часто – стоящие за ними державы Запада и Востока: Германия, претендовавшая на Украину, Франция, объявившая сферой своего влияния Одессу, Севастополь, Херсон, Англия, оккупировавшая Баку и железную дорогу до Батума, Япония, оккупировавшая часть Дальнего Востока. Ленин в этих условиях сделал все, чтоб сохранить единое централизованное государство, пусть и под внешней формой федерации. В самом деле, единая и унитарно управляемая из российского центра партия, наличествующая во всех союзных республиках, означала только одно – управление всеми республиками из единого центра. Члены партии были скрепленной одной идеологией элитой, которая стала ядром в республиках федерации, независимо от названия и нацсостава этих республик.

То же самое можно сказать о единой армии, единой системе финансов, едином управлении почтой и железными дорогами. Военные, чиновники железнодорожного и подобного ведомств также были армией, управляемой из федерального центра и не подчиняющейся республикам, так что, к примеру, в случае сепаратистского мятежа в республиках мятежники лишались и вооруженных сил, и железнодорожных сообщений.

Большей степени централизации тогда добиться было просто невозможно. Большая степень централизации означала бы только одно – отказ от внешних форм федерации, от республик и их правительств, отказ от либеральной по отношению к нерусским народам языковой и культурной политики, объявление России государством русских и только русских. По этому пути и пошли белые великодержавники – и получили сопротивление нерусских националистов, переход их на сторону красных и ожесточенную их борьбу против белого движения. Ленин взял верх над Колчаком и Деникиным не только потому, что предложил отвечающую чаяньям народа социальную программу (которую в аграрном ее аспекте, кстати, выдвинули эсеры, но привести в жизнь побоялись). Ленин победил и потому, что проявил гибкость в национальном вопросе, при этом по сути своей оставшись великодержавником.

Разумеется, Ленин не был русским националистом, и великое и централизованное сильное государство на землях бывшей Российской империи он стремился создать не для русских, а для трудящихся самых разных народов – и русского, и нерусских, в том числе и живущих за пределами бывшей империи (по замыслу Ленина Советский Союз был открыт для присоединения будущим Советским республикам Восточной и Западной Европы). Но объективно интересы и действия Ленина сомкнулись с интересами русского великодержавия. Большевики, начав с антиимперской риторики, в конце концов выступили как объединители распавшейся российской сверхдержавы. На это обратили внимание самые проницательные, творчески и адогматически мыслящие представители тогдашней партии российского великодержавия – сменовеховцы. Один из ее лидеров – бывший колчаковский идеолог Николай Васильевич Устрялов – еще в 1920 г. провозгласил: «Советская власть будет стремиться всеми средствами к воссоединению окраин с центром во имя идеи мировой революции. Русские патриоты будут бороться за то же – во имя великой и единой России. При всем бесконечном различии идеологий практический путь – един…». Устрялов призвал русских патриотов сотрудничать с большевиками как с бессознательными российскими патриотами – и его призыв был услышан тысячами. Русские патриоты из среды офицерства участвовали в руководстве Красной армией (как генерал Брусилов), русские патриоты из числа инженеров, ученых участвовали в воссоздании промышленности России, развитии ее школ и вузов (как естествоиспытатель В. Вернадский), русские патриоты из числа писателей, артистов, художников протянули ниточку от дореволюционного русского к советскому искусству и культуре (как писатель А. Толстой). И им удалось привить к красному проекту русскую национальную идею, превратить его из космополитически-интернационального в евразийский и даже в русско-евразийский проект. Выгодно это было и другим народам евразийского пространства, которые сумели пройти ускоренную модернизацию под «зонтиком» единого советского государства и сохранить себя и свое национальное своеобразие. Ведь первая европейская капиталистическая модернизация, как известно, уничтожила десятки малых народов Европы, ассимилировав их в плавильных котлах европейских больших наций.

Подведем итоги. Что же в национальной политике Ленина и большевиков позволило им собрать распавшуюся империю под новым названием и флагом? Какие их лозунги и действия оказались верными в тогдашней политической ситуации и обеспечили им победу над их оппонентами, которые также стремились к созданию единого российского государства и, во всяком случае на словах, даже гораздо последовательнее.