Книга Тень ингениума - Алексей Пехов

Она серьезно кивнула, поставив напротив списка какую-то галочку:

– Все мужчины глупцы, хотя и командуют в этом мире.

– И поэтому в нем такой бардак, – поддержал я ее.

– Вот видишь. Ты это признаешь, хотя не готов признать другие очевидные вещи, которые заметны любой женщине. С этой Рин у тебя…

Пришлось сказать то, чего говорить не хотелось – правду:

– Мы просто иногда просыпаемся утром вместе.

– Ну да. Она такая же, как Итан Шелби, только в юбке. Вы нашли друг друга. Или, точнее, самих себя, просто другого пола. А с самим собой жить довольно сложно, Итан. Одиночество вызывает скуку.

– Не сказать, что я скучаю. – Терпеть не могу подобных разговоров, но Сибилле порой нужна отдушина, которой она лишилась с гибелью своего сына. Кого же ей еще донимать такими вопросами, как не меня или Мосса?

– Хорошо. Главное, в наше время не разочаровываться в своих ожиданиях. А девчонка милая. Пусть приходит.

На том мы и расстались. Чой открыла мне кабинет Сибиллы, и я забрал два конверта.

Первый оказался от Рин. Слова были достаточно обтекаемыми и осторожными, но я понял, что у старого Вилли гвоздь в одном месте и ему нужен хороший стрелок для каких-то делишек, хоть Мюр и уверила меня, что они ничего не планируют. Угу. Как же. Такой бульдог, как он, уйдет на покой только если получит сто десять гран25 в лоб. Поэтому Рин исчезает на неопределенное время, но обещает дать знать, когда ее работа будет закончена.

Второе письмо, без обратного имени адресанта, на фамилию Хеллмонк было еще менее важным. Рекламный листок из алавитской кофейни, отпечатанный на плохой бумаге, плохой краской, от которой у меня сразу же испачкались пальцы. Никаких слов, никаких возможностей выдать себя тем, кто не был в курсе моих дел. Но я понял послание – торговец информацией принял решение, и теперь осталось понять, к добру оно или к худу.

Мы называем алавитами множество народов целого континента, расположенного к юго-востоку от нашего. Очень удобно не ломать себе голову этническим разнообразием, повесив на всех один ярлык. Именно так поступили мои соотечественники из колониального прошлого Королевства, решив, что главное – это золото, специи, чай и другие полезные для государства «люди». А человек, в то время живущий на покоряемых континентах, был материалом расходным, и его судьбой белые господа не слишком-то озабочивались.

Эта привычка – считать ирсов, уйвуров, тайгани, зараи, токмари, фенх и множество других одним народом, наплевав на их особенности, отношения друг с другом, религию и законы, никуда не делась и в мою эпоху. Порой мы так глубоко окаменеваем в своем невежестве и равнодушии к другим, что до наших сердец не достучаться даже с помощью долота и кувалды.

Владельцем кофейни (у алавитов так принято называть любое заведение, пускай там подают даже запеченного быка, фаршированного сусликами) был соотечественник Меликена, человека, который пригласил меня на разговор. Приняли мою персону вполне радушно, посадили за стол поблизости от натопленной печи.

Я понимал, что ожидание будет долгим, поэтому, после сложного пути через затопленную Риерту, с форсированием десятков каналов, порядком проголодавшись, заказал себе горячей бараньей похлебки с вареным яйцом и куриных крыльев, жаренных в кунжутном масле и меде. Время завтрака прошло, скоро должен был начаться обед и, зная, как тут делаются дела, я вполне рассчитывал, что, возможно, придется дождаться и ужина. У этих ребят ничто не свершается быстро, особенно когда надо взаимодействовать с теми, кого они считают чужаком.

– Желаете свежую газету? – спросил забиравший тарелки помощник владельца.

Это было странно для алавитов, предлагать газету, а не кофе. Настолько странно, что я согласился и получил ее вместе со стаканом, в котором лежала накорябанная от руки бумажка с суммой за обед.

Я пролистал прессу, расплатился и поспешил восвояси. На перекрестке поймал мальчишку, начеркал в блокноте короткую записку и отправил того с поручением в «Кувшинку».

Мосс объявился в моей квартире под вечер, с бумажным пакетом, в котором оказалась бутылка вина. Увидев, как поползли вверх мои брови, неловко пожал плечами:

– Она стоит целое состояние, и мне ее передал Капитан.

Капитан мне не нравился, как и то, что он крутится около Сибиллы и ее заведения.

– Повод есть?

– Это подарок от Старухи. Как знак признания моих заслуг в развитии ее Империи.

Я предпочел не узнавать никакой конкретики.

– И как ты понимаешь, – вздохнул Артур, оглядываясь в поисках штопора, – от некоторых подарков не отказываются. Так что нас ждет «Шато Шеваль Нуар», тысяча восемьсот пятьдесят первого года, за пять тысяч цинтур.

Я присвистнул.

– Это еще не самое дорогое. Так, мелочь, подходящая лишь для глоток простых парней вроде нас с тобой.

Я бросил ему штопор, сам занялся стаканами, которые вскоре оказались наполнены.

– Пять тысяч цинтур за обычное мерло, – вздохнул я, не понимая, на что люди могут тратить такие деньги.

Мосс, вальяжно расположившийся на стуле, весело хохотнул:

– То есть проявляющийся оттенок эвкалипта, что редко для этого сорта, ты не чувствуешь? Старина, ты с таким же успехом можешь пить какой-нибудь картофельный самогон! Да и хрен с ним.

Я протянул ему полученную в кофейне газету, и Артур скользнул взглядом по заголовку:

– Убийца бактерий! Ученый из Королевства обнаружил, что хлебная плесень уничтожает невидимых врагов человечества, которые вызывают воспаление и болезни! – Мосс взглянул на название газеты. – Вроде не желтая пресса… а какой-то бред. Плесень, бактерии, спасение человечества.

– Да я не об этом! – Сейчас мне было не до новых открытий в медицине. – Раскрой.

Он развернул газету, хмыкнул, разложил ее на столе, проведя ладонью, и подвинул лампу так, чтобы внимательнее рассмотреть сделанный от руки рисунок. Художник использовал для своего творчества не обычную бумагу, которая подходила бы для этого куда как лучше, а «Риертский вестник», набросав линии прямо между строк. И разобраться в этой каше, где одна информация была наложена на другую, на первый взгляд казалось очень непросто.

– Это план целого поместья, судя по размерам. Причем здесь первый этаж, а вот тут – второй, и его нарисовали прямо поверх первого. С кучей ошибок, похоже.

– Видишь пустые дыры? Большая часть помещений не отмечена, он не был в них и не знает, что там.

– Информации недостаточно, хотя почти весь охранный периметр очерчен. Смена караулов, патрули, в саду… собаки? А это с молнией… электрические стены, что ли? Чей дом, скажешь?

– Моего дядюшки, он просил помочь со строительством, и вот у меня есть неполный план моего будущего наследства.