Книга Обречённый странник - Вячеслав Софронов

— И ускорить никак нельзя? — почти жалобно спросил Зубарев.

— Ускорить всегда можно, да только деньги немалые нужны, а у тебя их, судя по всему, не особо и много. Так говорю?

— Именно так. Мало денег, — потупя глаза, отозвался Иван. — Откудова им, деньгам, взяться–то? Батюшка у меня помер… — неожиданно закончил он.

— Прими мое соболезнование, — кашлянул Кураев, — значит, теперь хозяином единоличным стал?

— Стать–то стал, да после отца долгов много оказалось, пришлось срочно из Тобольска уехать. Летом на Урале руду искал, а потом вот в столицу подался. Обратно в Тобольск не вернусь, пока не разбогатею.

— Только так, и не иначе? — усмехнулся Гаврила Андреевич, — нет, Иван, ты положительно начинаешь мне нравиться. Редкий ты человек! Пока не разбогатеешь, говоришь, домой не вернешься. Я думал, теперь таких людей и вовсе нет, ан нет, ошибся, встречаются еще.

— Опять вы смеетесь надо мной, — обиделся Зубарев, — я к вам со всей душой и сердцем, а вы ха–ха, и только.

— Извини, друг, но без смеха слушать подобные речи ни один нормальный человек не сможет. Уж не обижайся на меня. Но вот так приехать в столицу, без денег… — поручик развел широко руками, выражая крайнюю степень своего удивления. — У меня как–то и в голове не укладывается.

— Очутились бы на моем месте, глядишь, уложилось бы, — сердито огрызнулся Зубарев, — если я вам в тягость буду, то только скажите, пойду на постоялый двор, — ставя на стол пустую кофейную чашечку, заявил он.

— Не надо обижаться, когда тебе правду в глаза говорят, — ответил резко Кураев. — Чего тебе на постоялом дворе делать? Хочешь ограбленным до нитки быть или стать похожим на этого, как его… — попробовал вспомнить он.

— Ванька Каин, — услужливо подсказал Зубарев, догадавшись, о ком хочет сказать ему поручик.

— Вот именно, Ванька Каин. Кстати, схвачен он, в застенке сидит.

— Так ему и надо, — согласно поддакнул Зубарев.

— Так что, думаю за лучшее будет пожить тебе у меня пока, а я тем временем подумаю, как помочь, — задумчиво проговорил Кураев, теребя тонкими пальцами кисть пояса, которым был затянут его халат.

— Премного благодарен, — обрадовался Иван, — за стол я готов платить вам, сколько скажете. Кой–какие деньги у меня имеются.

— Поглядим, — Кураев вновь позвонил в колокольчик и велел слуге, бесшумно появившемуся перед ним, — проводи нашего гостя в комнату наверху.

Через час Гаврила Андреевич подъезжал к дому графа Бестужева—Рюмина, плохо представляя, о чем он станет докладывать канцлеру, но твердо уверенный в том, что ему надобно сообщить о появлении в столице купеческого сына из Тобольска, поскольку граф в свое время проявил интерес к личности того.

Алексей Петрович принял его не сразу, пришлось ждать в приемной, где поручик расхаживал вдоль стен, увешенных картинами с сюжетами из древней истории, время от времени рассеянно поглядывая на них. За дверью слышались негромкие голоса, и он догадался, что приехал не ко времени, поскольку граф не любил, когда посетители встречались у него в приемной. Через какое–то время дверь открылась, и мимо Кураева быстро прошли два человека, одетые в штатское, держа в руках плотные листы бумаги. Он догадался, что это не иначе, как секретари, служащие у канцлера, через руки которых проходили все донесения зарубежных агентов и дипломатов.

Граф вскоре сам выглянул в приемную, сухо кивнул поручику и пригласил войти.

— Извините, что не доложил о своем визите заранее, ваше сиятельство, наклонил голову и щелкнул каблуками Кураев.

— Хорошо, что сам о том понимаешь, — ответил граф, — срочное что–то у тебя, коль явился без предупреждения?

— Именно, ваша светлость, — сообщил Кураев, оставаясь стоять возле двери, поскольку ему не было предложено садиться; он понимал, граф желает побыстрее закончить с ним, — явился ко мне тот купеческий сын, о котором я вам как–то докладывал.

— Что за купеческий сын? Откуда? — удивленно вскинул брови канцлер. Не помню о таком.

— Из Тобольска он. Руды на Урале ищет. Год назад имел честь доложить о нем, и вы изволили заметить, чтоб не упускал его из вида, мол, может понадобиться для приватных дел.

Канцлер явно не был готов к разговору и долго морщил лоб, пытаясь припомнить, в связи с чем он приказал поручику держать того купеческого сына в поле зрения. Но так и не вспомнив, уклончиво ответил:

— Пусть будет так. Коль приказывал, то правильно сделал, что сообщил. Все на этом? А то мне во дворец поспешить надо.

— Были мы несколько дней назад с графом Чернышевым при малом дворе, имели честь беседовать с наследником престола.

— Вот как? — воззрился на него Бестужев. — И как он, наследник, поживает?

— Слава Богу, ваше сиятельство, но только люди вокруг него непотребные собраны, дерзят, оскорбляют.

— То не ко мне, то к матушке государыне обращайся, она к нему людей тех по собственному разумению приставляет. Моей вины в том нет, — желчно хихикнул канцлер.

— Граф Чернышев говорил, что вашей светлости есть резон подружиться с наследником, — выпалил Гаврила Андреевич, и даже глаза зажмурил, хорошо понимая, какую дерзость сморозил сейчас.

— Надо же! — хохотнул Бестужев. — Твой Чернышев еще и советы бесплатно дает. Спасибо ему за это от меня передай.

— То не только его совет, но и людей, которые входят в тайное общество, где мне выпало быть по поручению вашей светлости.

— Даже так? — канцлер с интересом принялся разглядывать его. — Ну, спасибо им на добром слове передай при случае. Рад, что помнят обо мне. Не премину воспользоваться советом.

— Могу быть свободным? — спросил поручик, поняв, что разговора не получилось.

— Подожди минутку, голубчик, — остановил его граф, — есть у меня для тебя для тебя поручение весьма деликатного свойства. Требуется тебе до Архангельска съездить срочно и передать пакет губернатору. Готов к подобной поездке? Не болен, случаем?

— Никак нет, ваше сиятельство. Могу выехать хоть завтра. Где получить пакет?

— Пакет получишь, но есть у меня к тебе еще одна просьбочка, — канцлер протянул к камину руки, подержал их близ пламени некоторое время, зябко поежился и продолжил, — в Холмогорах, что неподалеку от Архангельска находятся, острог есть. Кто в нем содержится, сказывать не стану, ни к чему тебе о том знать. От тебя лишь требуется узнать, не появлялись ли вблизи Холмогор какие–нибудь подозрительные люди в последнее время. Все понял? И чтоб никому ни гу–гу. Это главное, а иначе…

— Понял, ваше сиятельство. Никаких разговоров о моей поездке.

— Ну, и молодец, коль понял. Люблю таких молодцов, как ты. За пакетом завтра ближе к вечеру к секретарю моему заедешь, он же тебе и прогонные и подорожные выдаст, послезавтра и выедешь. Ну, с Богом. И запомни: ни с кем ни гу–гу.