Книга Дива - Сергей Алексеев

— Что-то волнуется Митроха, — облегчённо заключил он, вешая замок. — Странно, вчера ещё руки лизал... На­верное, к дождю!

Бригады сборщиков уже выехали с территории, те­перь в поход собирались пешие, с большими корзина­ми и запасом пластиковых ящиков: из-за вынужденно­го сиденья в осаде грибов было полно и рядом с базой, однако группы выходили всё равно под охраной егерей с собаками на поводках. Когда ушла последняя, Зарубин открыл свою машину.

— Теперь и нам пора.

Недоеденный даже спрашивать не стал, куда, принёс два спиннинга с набором блёсен и удочки.

— Но это полная безнадёга, — вяло сказал он. — Даже щурята не берут...

— У нас возьмут, — пообещал Зарубин. — Если по­везёт, будет целый мешок рыбы. А удочки оставь, рука­ми ловить будем.

Охотовед был заинтригован, но уточнять что-либо про будущую рыбалку не стал, взял из своего домика писто­лет в кобуре, сел рядом и сразу же стал переговариваться с егерями по рации. Судя по докладам, его подчинённые повеселели, ничего опасного не наблюдали и даже вырос­шие в этих краях восторгались обилием грибов. Правда, сообщали, что кто-то из местных уже вторгся во владе­ния охотбазы, идёт впереди и режет целые, то есть мо­лодые и не червивые. Прибалты же резали всё подряд, поскольку поцелованный дивой Эдик запустил в Европу оригинальную мысль: если белый гриб избит личинка­ми комара — значит, он экологически чистый, по анало­гии с яблоками. Провокация удалась, чистоплотные евро­пейцы покупали дерьмо червей, ели его с удовольствием, а литовцы гнали на запад порченые дары природы, кото­рыми брезговали пижменские туземцы. Обо всём этом Костыль и рассказал, пока ехали до развилки, где Зару­бин вчера оставлял машину.

Днём леший отдыхал, не кружил голову, поэтому он почти сразу отыскал ёлку, на которой висел мешок. В би­нокль посмотрел — висит на месте, зелёный, объёми­стый, похоже, из-под большой резиновой лодки. Снизу потянул носом — вроде рыбой не пахнет, да и где тут почуешь, если метров семь от земли. Но будь там рыба, мухи бы уже летали и чёрный ворон кружил...

Недоеденный приковылял, увидел и только присвистнул:

— И что за хрень там висит?

— Сейчас посмотрим, только не мельтеши, дорога рядом.

У Зарубина было желание сунуть носом охотоведа

в то, что он плохой хозяин и не контролирует ситуацию в угодьях, однако пожалел мятого медведем и лешим Ко­стыля и не погнал на дерево хромого — скинул куртку и забрался сам. Пощупал, никакой там рыбы нет, на дне что-то круглое и тяжёлое, а всё остальное пространство забито чем-то мягким, лёгким, но туго спрессованным, как уложенный в сумку, парашют. Горловина же накрепко затянута, поэтому он отвязал мешок и спустил его на ве­рёвке вниз. И там уже они вдвоём развязали, осторожно вытряхнули на землю и ещё развернуть не успели, как сразу стало ясно — мохнатая надувная кукла! С мерзкой чёрной рожей снежного человека!

— Этот леший за рёбра хватал? — с ухмылкой спро­сил Зарубин, сдерживая чувства.

Хладнокровного охотоведа потряхивало, он только вскидывал руки и матерился, забыв, что первый парень на селе, интеллектуал и сельский интеллигент:

— Но как же так?! Кто?! Откуда?!

На самом дне мешка оказался тяжёлый стальной бал­лон от акваланга с перепускным клапаном и вентилем, чтоб накачивать куклу. Зарубин перебрал ворох лохматой искус­ственной резины, нашёл сначала аккуратно заклеенные специальным пластырем пулевые пробоины навылет: еге­ря стреляли прицельно, кучно и по убойным местам. По­том кое-как разобрался с устройством конечностей лешего и ремнями управления. Каждая нога надевалась на челове­ка, как комбинезон, и вдвоём можно было по очереди бе­жать, совершать гигантские шаги и одновременно мани­пулировать руками. Даже этикетка была пришита к пятке лешего «Майе т СЫпа», название куклы «Уей» и что-то вро­де рекомендации на английском — использовать изделие в рекламных целях и уберегать от кошачьих когтей.

Опытный и бывалый недоеденный охотовед никак не мог избавиться от шока, а более от обиды, что его — самого Костыля! — так задёшево купили китайской игрушкой. И теперь не избежать посмешища и издева­тельских шуток зловредных пижменских аборигенов.

Жажда мести и привела его в чувство, он даже ко­стыль откинул и стал собирать всё в мешок.

— Вешаем обратно и засаду! Возьмём с поличным!

И только когда упакованную куклу вернули на дере­во, к Костылю вернулось самообладание.

— Ты откуда узнал про рекламную игрушку? — мно­гозначительно спросил он, опустив другой вопрос: уж не сам ли её привёз?

— Я даже скажу, кто её повесил, — ухмыльнулся За­рубин. — Этих людей ты должен знать, если здесь хозя­ин. Их было двое.

— Кто? — обомлел тот, готовый опять погрузиться в шоковое состояние — даже недоеденная рука задёргалась.

— Один на гориллу похож, чёрная борода, волосы до плеч...

— Борута! — воскликнул охотовед. — Данила, а пого­няла — Собачник... А второй?

— Тот на птицу похож, с клювом и бородка торчком...

— Толстый, грузный?

— Худой, носатый, как дятел...

Недоеденному было стыдно признаваться в некомпе­тентности.

— У него в прошлом году академик жил, Шлопак фа­милия. Но тот толстый, и на Пижму теперь не ездит...

— Не знаю. Видел двоих, один точно Борута. По опи­санию.

— Опять какой-нибудь новый академик. У Боруты веч­но полудурки тусуются! Ты когда успел отследить?

— Попутно, — хмыкнул Зарубин.

— Ну, везучий!.. Что же они ночью куклу не надули?

— Я мог их спугнуть, решили не рисковать.

Когда сели в машину, Недоеденный вызвал по рации двух егерей, сделал общий отбой тревоги, сообщив, что йети пойман, однако скоро насупился и приуныл.

— Про губернаторского медведя не забыл? — решил подбодрить его Зарубин.

— Не забыл...

— Сегодня вечером я готов на лабаз. Ты хорошо его привязал?

— Успокойся, будет тебе зверь...

— Привязал, но ищешь способ зажилить? Королю от­дать?

Но прозорливца из Зарубина не получилось, охотове­да мучили совсем другие мысли.

— Сейчас думаю и одного не пойму, — признался Костыль. — Погладить по лысине губернатора она ещё могла. Но как резиновая кукла завалила лабаз? А потом меня вышвырнула из засидки?..

— Она же управляемая.

— И как Эдика поцеловала? До сих пор рожа синяя?

— Там пасть устроена как присоска, дыня влезет...

— Ты успел всё изучить? Испытать? — язвительно спросил он.

— Я же учёный, — отозвался Зарубин. — Это моя рабо­та. Привезём куклу на базу, надуем, поэкспериментируем...

Того уже душило самолюбие, точнее сказать, грызло нежелание ещё раз попасть впросак и опозориться. Пока возвращались на базу, Костыль всю дорогу места себе не находил, метался, как Митроха в клетке. На базе же охотовед даже хромать перестал, изображая бурную де­ятельность, и про учёного забыл. Он отозвал всех егерей из лесу, дабы организовать посменную засаду у мешка с куклой; первых двух проинструктировал и уже отпра­вил на место. Заподозрив опасность, Борута мог вообще не прийти за мешком или не пугать прибалтов куклой ещё несколько дней.