Книга Пангапу, или Статуэтка богини Кали - Константин Стогний

Из воспоминаний Виктора вывел голос Явара:

– Маста Вик! А мы правильно идем? Зачем нам эти хули?

– Явар, мы идем по адресу. Это тот самый маленький хули, о котором говорил Тонга.

– Маста Вик, мне что-то… страшно…

– Не трусь, парень. Ты же сын рыбака! – Виктор, улыбаясь, глядел на Явара.

– Ну и что?

– Твой отец боялся акул? Они ведь, знаешь, чувствуют кровь на расстоянии до пяти километров. Ты только порезался бритвой, а акула уже вызвала такси.

Явар возмущенно раздул ноздри.

– Мой отец, Шаша Капур, не боялся ничего!

– Ну вот видишь, – примирительно заключил Виктор, – а разве стая дикарей из лесу страшнее, чем акула?

Явар немного подумал, а затем кивнул головой.

– Вы правы, маста Вик! – взбодрился он. – Пусть лучше они нас боятся.

– Сейчас страшно… Завтра не будет сил… А послезавтра – не будет нас… Ничего не откладывай… Живи здесь и сейчас!

Вскоре вереница мужчин добралась до тихой зеленой долины, раскинувшейся внизу. Джунгли в этой части острова кончились, и редкие деревья почти не закрывали хижин нового племени, которое предстояло увидеть Виктору. Маленький демон леса остановился и напрягся. Его и без того страшные глаза налились кровью. Виктор, словно прочитав мысли воина, взял за руку Явара и кивнул, чтобы тот срочно переводил.

– Матаджи, будь честным! Помни, что я не отдал тебя речному духу.

Матаджи, спохватившись, кивнул головой, оцепенение прошло.

– Самое эффективное лечение травами – это крапивой по заднице, – успел шепнуть украинец Явару.

Матаджи поднял две руки ко рту, издав странный звук. Очевидно, так в джунглях кричала какая-то птица. Через несколько секунд где-то далеко внизу раздался точно такой же крик в ответ. Матаджи еще раз кивнул головой, как бы приглашая спутников с собой, и стал спускаться вниз, по крутому каменному склону. Виктор и Явар поспешили за ним.

Хижины из бамбука, крытые ветками и пальмовыми листьями, рой маленьких голых детишек, а также их папы и мамы в пестрой самобытной раскраске, с лицами, вымазанными желтой глиной, говорили о том, что цивилизация сюда если и дошла, то тут же и была съедена.

Виктор побывал во многих странах и племенах, в том числе и диких африканских. Отовсюду он уходил другом. Поэтому он смело шел за Матаджи. За ними, постоянно оглядываясь, шел Явар, готовый в случае угрозы если не отразить атаку папуасов, то хотя бы закричать. Лавров уже проговаривал про себя текст приветствия дикому племени, как вдруг Матаджи повел себя неожиданно. Он выскочил на середину площади, если можно так назвать хорошо утоптанный пятачок в центре этого поселения, и начал орать как безумный. Со всех сторон, из хижин, из джунглей, стали выходить люди, старые и молодые, мужчины и женщины, и с ними дети, маленькие, чумазые и наглые. Виктор и Явар стояли не шевелясь. Туземцы их трогали. Явар сквозь испуг пытался что-то говорить на ток-писине, но язык от страха не шевелился. Он только прошептал Виктору на английском:

– Все, маста Вик. Нам конец…

– Поживем – увидим…

В голове Виктора пронеслось: «Привет, грабли! Да, снова я».

Журналист уже начал жалеть о том, что играл в благородство с папуасом, отдав ему оружие. К нему подошел старик лет семидесяти, его глаза загорелись интересом. Он прикоснулся рукой к камере, висящей у журналиста на шее, затем схватил ее и хотел дернуть, чтобы оборвать. Виктор перехватил руку старика и надавил пальцем на сухожилие у кисти. Старик вскрикнул и упал. Племя сделало шаг назад. Виктор понял, что молчать нельзя.

– Переводи, Явар! Мы пришли к вам с миром!

Крики заглушили голос Явара. Кто-то из воинов ухватил копье и побежал к нашим путешественникам, угрожающе тряся им. Его остановил голос старика:

– Стой! Ты хочешь оставить нас без праздника?

Племя вдруг будто расцвело. Все стали улыбаться и Виктору, и Явару. Кое-кто даже подмигнул. Виктор же улыбался в ответ.

– Ну вот видишь, Явар, очень даже неплохой народ…

– В Папуа можно умереть в любую секунду, потому что это страна возможностей.

– Да брось, Явар. Эмоции людей везде одинаковы.

Виктор улыбнулся старику, которого недавно ухватил за запястье, и протянул ему руку.

– Здравствуй!

Старик посмотрел на руку Виктора, пощупал его пальцы и кивнул головой.

– Хорошо! Хороший белый, – Явар переводил речь старика с дрожью в голосе. – Белый, объясни мне, вот как ты в такой маленький рот наел туловище размером со старого крокодила?!

– А я тебе что говорил, Явар? Первый контакт – великое начало… Я – Виктор, – сказал журналист непосредственно старику.

– Виктор, – повторил туземец.

– А как тебя зовут?

Явар схватился за голову.

– Маста Вик, не делайте этого! Говорят, что они не любят, когда вы спрашиваете их имя…

– Делай, что я тебе говорю. Переводи.

Люди склонны противиться тому, что изменить не в силах, но не делают того, что от них зависит.

– Как… тебя… зовут? – сглатывая ком в горле, сказал Явар на ток-писин.

Следующая реакция племени полностью обескуражила Лаврова. Папуасы с шумом и криками накинулись на него и на Явара. Десятки цепких и сильных рук… Никакая сила не справилась бы с этим «осьминогом», опутывающим конечности, шею и все тело заранее приготовленными лианами. Меньше чем через минуту спеленатые Виктор и Явар лежали друг возле друга. Вокруг них шумно тараторили туземцы.

Виктор посмотрел на Явара, глаза которого, казалось, вылезут из орбит.

– Маста Вик, подозреваю, нас теперь точно съедят…

– Подозревать – хуже, чем знать. У реальности есть границы, а у воображения – нет.

– Вы искали материал о культе карго? Это он и есть…

Виктор замолчал, будто переваривая информацию. Тем временем большая часть папуасов, распределившись, кинулись врассыпную. Вождь поставил им задачу. Пленников быстро занесли в одну из бамбуковых хижин, и двое воинов стали на выходе.

Дело шло к вечеру. На папуасской площади запылал костер.

Связанный Явар лежал у самой бамбуковой стенки хижины и смотрел в маленькую щель, на его лице отражались языки пламени. Там, у костра, о чем-то быстро тараторили радостные хули…

– О чем они говорят? – наконец нарушил молчание Виктор, который, что-то обдумывая, безмолвствовал почти полдня.

– Они готовят праздник. Какой-то…

– Так, может, и о нас забудут за своим праздником?…