Книга Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский

Результатом было устное соглашение. Брак сохранялся при условии, что Франклин более никогда не будет встречаться с Люси и что оба супруга будут отныне вести свою собственную жизнь, не вмешиваясь в дела друг друга. Здесь, разумеется, было прямое противоречие, ведь «собственная жизнь» и обязательство порвать с любовницей несовместимы; из него видно, в каком стрессовом состоянии находились все участники этих переговоров.

Придя через некоторое время в себя, осознавая, что решение сохранить брак принято в основном по политическому расчету, Франклин пришел к выводу, что из двух взаимоисключающих условий он может выбрать то, которое ему больше по душе, формально не нарушая обязательства. Он начал тайком встречаться с Люси Мёрсер. Их свидания продолжились даже после того, как она в 1920 году в свои 29 лет стала сначала домоправительницей, а вскоре и женой богатого 53-летнего вдовца из Южной Каролины Уинтропа Рутерфёрда, успевшего в первом браке обзавестись пятью детьми, — ему нужна была не столько супруга, сколько хорошая мачеха для его разновозрастного потомства.

Люси вела двойную жизнь, переписываясь с любовником и изредка, когда это было безопасно, отправляясь к нему на свидания. Когда же Рутерфёрд перенес инсульт и через некоторое время умер, Рузвельт продолжал встречаться с Люси открыто — вплоть до последних дней своей жизни.

История двойного предательства — супруга и подруги — произвела на впечатлительную Элеонору глубокое воздействие. По-видимому, она вспоминала слова своей матери, что она уродина, что ею никак не могут интересоваться мужчины. Это было не так, и сам брак с Франклином явился ярким опровержением жестокого утверждения. Но у еще молодой Нелл взыграли психологические комплексы. Она перестала обращать внимание на лиц противоположного пола. Интерес к общественным делам, заметный и ранее, развился у нее не то чтобы в манию, но, по крайней мере, в главное жизненное занятие.

У нее появились новые, весьма своеобразные подруги, общение с которыми стало поводом для утверждений о ее лесбиянстве. Наиболее часто в этой связи упоминалось впоследствии, особенно после смерти супругов, имя корреспондента агентства «Ассошиэйтед Пресс» Лорены Хикок — мужеподобной, носившей костюмы мужского покроя и курившей сигары, что в те времена считалось для женщины верхом неприличия. Лорена была прирожденной, неутомимой журналисткой, находившей новые, важные сюжеты, лично проверявшей те факты, о которых собиралась писать.

К тому времени, когда произошла семейная драма, Франклин Рузвельт был уже настолько «политическим животным» (определение древнегреческого философа Аристотеля, которое, правда, часто переводят и как «общественное животное»), что выбить его из седла передрягами такого рода было уже невозможно.

Тем не менее любовная афера и ее последствия оказали глубокое влияние на психику Рузвельта. До этого времени он считался образцовым семьянином — кратковременные связи с доступными дамами в расчет не шли. Теперь, вначале собираясь оставить семью, развестись с Элеонорой и жениться на молодой женщине (он был четырнадцатью годами старше Люси), затем отказавшись от этого намерения в основном по карьерным соображениям, он стал намного глубже понимать житейские противоречия. Какая глубокая пропасть лежит между чувством и долгом, как он его понимал, между поведением добропорядочного джентльмена и никак не калькулируемым порывом, между отношением к жене и любовнице, которых он любил, хотя и по-разному!

* * *

Преодолев любовный порыв, Франклин Рузвельт возвратился к выполнению служебного долга и политическим играм.

Он испытал удовлетворение, когда после его второго возвращения из Европы (он вернулся вместе с президентом Вильсоном во второй половине февраля 1919 года) за океан отправился его шеф Дэниелс, оставив Рузвельта в качестве исполняющего обязанности министра. С нескрываемым чувством гордости и даже самодовольства он писал 23 мая своему знакомому Джону Масилхенни: «У меня были два великолепных месяца, когда я твердой рукой вел дела и привел их в такое состояние, в каком они не были никогда раньше. В субботу возвратился министр, и у меня будет чуть больше отдыха».

Во время предвыборной кампании 1920 года он отлично понимал, что потерявший авторитет Вильсон не имеет шансов на успех, что победа легко достанется республиканцам, если демократы не противопоставят им какую-либо весьма авторитетную фигуру. Еще во время войны он познакомился с Гербертом Гувером — горным инженером, ставшим владельцем нескольких горнорудных и нефтяных компаний, в том числе на территории России.

Гувер привлек особое внимание Рузвельта тем, что в самом начале мировой войны создал благотворительную организацию для оказания помощи населению Бельгии, оккупированной немцами. Организация разрослась, авторитет ее руководителя, не вмешивавшегося в военно-политические дела, стал настолько бесспорным, что ему несколько раз удавалось для решения дел с согласия обеих воюющих сторон переходить линию фронта.

По тому же образцу Гувер в 1918 году создал новую структуру, на этот раз с участием государства, — American Relief Administration (ARA) — Американскую администрацию помощи, которая ставила своей целью оказание помощи народам Европы, пострадавшим во время войны. ARA распространила свою деятельность и на Россию, правда, только на те ее районы, которые во время Гражданской войны находились под контролем белой армии. Позже, в 1921 году, когда после Гражданской войны начался тягчайший голод, Гувер перенес благородную работу своей организации на советскую Россию и его помощь была скрепя сердце принята правительством Ленина, ибо по политической инерции большевики рассматривали ARA не как гуманитарную организацию, спасающую миллионы жизней, а как прибежище диверсантов и шпионов.

Франклин Рузвельт высоко ценил Герберта Гувера, полагая, что это единственный человек, который может спасти демократов на президентских выборах. Он несколько раз встречался с руководителем ARA, предлагая ему перейти из числа сторонников Республиканской партии (официально он не был ее членом) в ряды Демократической партии и стать ее кандидатом на президентский пост. Более того, старый гарвардский приятель Франклина Луис Вееле выступил даже с идеей о двойном выдвижении — Гувера в президенты и Рузвельта в вице-президенты. 6 марта 1920 года Рузвельты пригласили Гувера на обед, во время которого и было сделано соблазнительное предложение, с упором на то, что их гость — сторонник Лиги Наций, тогда как Республиканская партия относится к идее международной организации отрицательно или по крайней мере с опаской.

Ничего из этой затеи не получилось, так как Гувер решительно отверг предложение, а 20 марта объявил себя «прогрессивным республиканцем». Именно в качестве кандидата от Республиканской партии он и стал президентом, правда, только через восемь лет, и вошел в историю вначале как символ американского процветания, а вслед за этим как невольный виновник Великой депрессии, начавшейся в 1929 году. Именно на него обрушились все обвинения в катастрофическом развале хозяйственной жизни страны.

Тем временем демократы усиленно подыскивали новых достойных кандидатов на президентский пост. В этих действиях активно участвовал Рузвельт, почувствовавший, что он всё увереннее выходит на новый политический уровень.