Книга Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и "нулевой пациент" пиратства - Стивен Уитт

У него великолепный список молодых групп, которых он сделал звёздами, но никаких предсказаний на его основании сделать невозможно. Вот пакеты с апельсиновым соком — тут всё ясно, из цифр продаж этого года можно вывести объёмы следующего. С альбомами группы Limp Bizkit так не получится. Каждый год Моррис проводил инвентаризацию своей товарной линейки, просто с нуля. И по большей части там — неудачи. «Срок годности» обычного альбома на CD короче, чем у йогурта. Каждый год Моррис отправлял на свалку миллионы дисков. Проработав сорок лет в музыкальном бизнесе, он так и не понял, какая из его групп «выстрелит». Голливудская поговорка «никто ничего не знает» истинна для любого направления шоу-бизнеса. Каждый год сотни кинофильмов идут при пустых залах. Десятки ТВ-шоу закрывают после пары пилотных выпусков. Тысячи только что отпечатанных книг отправляются в макулатуру. Может быть, поговорка эта верна и для вообще всего корпоративного бизнеса, и только те, кто принял её, действительно могут выжить.

В какой-то небольшой степени, Моррис мог полагаться на бэк-каталог Universal. Скажем, продажи Led Zeppelin могли служить более или менее точным индикатором того, сколько их записей продастся в следующем году. Но продажи бэк-каталога Universal составляли только 30% в общем потоке дохода компании. И хотя сиюминутные попсовые хиты сегодняшнего дня могли превратиться в завтрашнюю классику, но угадать, какую именно песню постигнет такая судьба, невозможно.

Вообще, многие считали большой проблемой корпоративной Америки то, что цели слишком часто устанавливаются на основе краткосрочных результатов. Так не должно было быть. В теории, акции для публичного размещения — имущество бессрочное, и менеджеры должны вкладываться в проекты, которые будут приносить акционерам доход очень долгое время. На практике, однако, корпоративная консолидация в индустрии означала всё больше вложений с расчётом на краткосрочную прибыль. Моррис, будучи в курсе этой проблемы, изо всех сил старался сохранять стабильность своих лейблов и внутри команды управляющих. Он всё вре-мя настраивал глав лейблов на долгосрочные доходы, и всегда старался с новыми артистами Universal заключать контракты на несколько альбомов. Но, опять-таки, каждый год он получал бонус, а деньги на этот бонус поступали от недолговечного попсового дерьма, и если для этого надо послать Radiohead и подписать трио Hanson — ну что же, так тому и быть. Ему теперь нужно было делать ещё больше хитов. Он и делал. Даже хотя цифровое пиратство вырвалось из студенческих общежитий и стало занятием для широких слоёв населения, 2000 год для индустрии всё равно закончился с блестящими показателями. В том году народ купил больше музыки, чем в любой год до и после. Средний американец потратил за год 70 долларов только на компакт-диски[73].

Лидером оказался Universal, сорвавший куш тремя альбомами-сиквелами: «Chronic 2001» Доктора Дре, «The Marshall Mathers LP» Эминема и «Vol. 3... Life and Times of S. Carter» Джея Зи. «The Next Episode», «Stan» и «Big Pimpin'» оказались едва ли не самыми пиратируемыми файлами в Napster, но именно это как будто подхлёстывало продажи альбомов. Некоторые обозреватели задались вопросом, а так ли уж цифровое пиратство мешает рекорд-индустрии? Некоторым даже казалось, что, может быть, оно на самом деле ей помогает.

Спор, конечно, бессмысленный. Если что-то распространяется бесплатно, может бесплатно воспроизводиться вечно без потери качества, то кто будет приобретать то же самое за деньги? Угрызений совести — надо платить артистам! — тут совершенно недостаточно.

Как бы то ни было, но действительно, громадная популярность Napster'a совпала с двумя лучшими годами в истории рекорд-бизнеса, и даже Моррис какое-то время признавал, что напстеровское пиратство подхлестнуло бум продаж CD. Как это объяснить?

Очень просто. В отсутствие критической массы карманных плееров mp3-файлы оставались товаром для домашнего потребления. Их никуда не унесёшь. В машине не послушаешь. И на пробежке. И в самолёте. С ними не сделаешь вечеринку с диджеями, ну если только свой пятикилограммовый компьютер не принесёшь с собой. Да, можно «нарезать» песни на компакт-диск, сотню песен, но большинство CD-плееров не воспроизводят файлы, а у тех, что воспроизводят, слишком сложная навигация. Так что, выходит, mp3-пиратство поднимало продажи альбомов... какое-то время.

Но если б существовал надёжный mp3-плеер, всё было бы по-другому. Можно было бы выбросить все CD и залить песни на жесткий диск карманного формата. И компакт-диски никогда уже не нужно будет покупать. Это всё зависело от исхода борьбы RIAA с Diamond.

После бесконечных исков и встречных исков суды завершились двояким решением: Napster был побежден, a Diamond — нет. Пиринговые сети ушли в подполье, плееры продавались в магазинах и дальше.

В июле 2001 года серверы Napster отключились. После сумасшедшей 11-часовой загрузки у людей в компьютерах оказались сотни миллионов файлов и никакой простой возможности извлечь их оттуда. Музыкальная сцена была готова к невиданному подъёму, такому, который отправит компакт-диск на свалку навсегда и превратит нишевого игрока в области технологий в крупнейшую компанию на свете.

Рекорд-индустрия выиграла не то дело.

ГЛАВА 10

Пять лет компания Thompson ничего не замечала, а потом поняла, что её доля в mp3 чего-то стоит. В апреле 1999 года, во время бума доткомов, компания перевела Анри Линда в Калифорнию, организовав ему там офис и штат из шести человек. Бизнес и поначалу выглядел бойким, а уж после выгодного решения суда в деле RIAA против Diamond и вовсе стал блестящим. Ситуация с Большим Гаджетом наконец-то сдвинулась с мёртвой точки, причём на смену корейским деньгам пришли японские.

С каждого устройства, воспроизводящего mp3, необходимо было делать отчисления. Линд заключал сделки с сайтами, продавцами программного обеспечения, производителями микросхем, разработчиками игр, продавцами автомобильных стереосистем и сотнями стартапов. В первые четыре года работы лицензионным менеджером он подписал меньше двадцати контрактов. В следующие четыре года — более шестисот. Единственным уклонистом оказалась Sony. Внутри компании вспыхнула гражданская война между отделом бытовой электроники и музыкальным лейблом.[74]

Бранденбург и тут каким-то образом сумел остаться в тени. В двух разных изданиях, в то время опубликовавших статьи об mp3, американские журналисты называют изобретателем этой технологии... Леонардо Кьярильоне, основателя MPEG. В статье для The Atlantic Чарлз С. Мэнн утверждал, что тот «возглавлял разработку стандарта средств оцифровки звука, того, что теперь называется mp3».[75] А автор «Brill's Content» Марк Боал вообще назвал Кьярильоне «отцом mp3».[76] На самом же деле Кьярильоне только лишь возглавлял состязания, проводимые MPEG, но ни в чём, конечно, не участвовал. Журналисты перепутали судью на поле с игроком, а Бранденбурга вообще не упомянули.