Книга Убийство Берии, или Фальшивые допросы Лаврентия Павловича - Борис Соколов

25 июня с. г. состоялся пленум ЦК КП Латвии, на котором секретарь ЦК Калнберзин делал доклад о серьезных недостатках в партийно-воспитательной работе. В своем докладе он дал анализ состояния работы парторганизации республики и далее заявил, что вместо партийной и воспитательной работы с латышами парторганизации не занимались выращиванием латышских кадров. Привел цифры, сколько латышей работает в органах МВД и милиции и насколько мала партийная прослойка в других организациях республики. Он бросил такое обвинение, что вместо воспитательной, разъяснительной работы и убеждения латышского народа органы МГБ убили около 19 тыс. латышей, выслали в отдаленные места около 60 тыс. латышей, а органы милиции и прокуратуры арестовали и посадили в тюрьму 12 тыс. латышей и т. д. (цифры привожу грубо ориентировочные, т. к. не записывал и точно не помню). Участники пленума были в недоумении, почему он называет эти цифры и по его выражению получается, что будто бы органы изолировали не врагов, бандитов и других государственных преступников, а ни в чем не повинных людей из латышской национальности (о других национальностях он не упоминал в докладе). Далее поставил задачу немедленно заменить всех руководителей работниками латышской национальности, предложил все собрания, заседания и совещания в министерствах, организациях и предприятиях проводить только на латышском языке и одновременно все делопроизводство в республике перевести на латышский язык. Всех подробностей доклада я не помню, т. к. он делался на латышском языке, а перевод могли слушать только те, кто имел наушники, и ими не были обеспечены все присутствующие».

Иванов сообщал, что «после пленума ЦК во всех учреждениях и организациях при наличии любого количества русских и других национальностей работников разговор стал вестись только на латышском языке, все совещания и заседания стали проводиться только на латышском языке, а кто не знает языка, удаляли с совещаний. Назавтра же эти указания узнало все население, на улицах латыши стали упрекать русских в том, что они оккупировали Латвию и латышам не дают проходу. В ряде магазинов, если не знаешь латышского языка, продавцы не обращают внимания и отпускают товары в последнюю очередь… Национальная вражда начала разгораться с каждым днем все больше и больше. Работа в учреждениях и предприятиях почти приостановилась, т. к. каждый работник сидел и ждал, когда его уволят и как будет решена его судьба, ибо никакой перспективы он не видит. Настроение среди рабочих и служащих, да и вообще населения нездоровое».

Если бы Берия имел больше времени для проведения своей национальной политики, скорее всего, произошло бы глобальное обострение межнациональных противоречий практически во всех союзных республиках, причем как в среде номенклатуры, так и в широких народных массах. Лаврентий Павлович не учитывал ни сопротивления партийного и государственного аппарата, ни того обстоятельства, что в ряде регионов, в частности в Прибалтике и на Западной Украине, просто не имелось достаточного числа национальных кадров, лояльных советской власти. Он наивно надеялся, что если на пленумах компартий союзных республик вместе с постановлениями Президиума ЦК КПСС будут обнародованы и его докладные записки, на основе которых были приняты соответствующие постановления, то новые выдвиженцы коренных национальностей будут считать себя обязанными именно ему, Берии, и в случае чего не дадут его в обиду. На самом деле те немногие, кто сумел извлечь выгоды из бериевской «перестройки», дружно осудили ее творца на июльском пленуме. Падение Берии было неизбежно.

Глава литовских коммунистов Антанас Снечкус на июльском пленуме, посвященном разоблачению «заговора Берии», заявил, что тот «невероятно раздул реакционное влияние католической церкви», собирался прекратить глушение вещающих на Литву иностранных радиостанций, а также имел переговоры с арестованным МВД 30 мая 1953 года главой литовского подполья капитаном И. Жемайтисом и предлагал МВД Литвы «создать при помощи Жемайтиса националистическую организацию».

По словам Снечкуса, постановление о замене русских кадров литовскими вызвало в республике целую волну слухов: «Русские будут высланы из Литвы, а высланные кулаки вернутся в Литву, за русскими будут высланы и литовские коммунисты. Мы этих литовских коммунистов перебьем, как кроликов. Вот всех русских уже увольняют, вообще они бегут из Литвы. В милиции и других учреждениях останутся только литовцы и некоторые русские, но пусть они не надеются, что там свобода им будет. Мы всех их переловим, как кроликов. Русские коммунисты из Литвы уезжают, а литовские коммунисты будут повешены, когда придут американцы и англичане. Русские коммунисты уйдут, а литовцев всех перебьем. Вот так развязываются буржуазно-националистические элементы».

Трудно сказать, какого рода организацию во главе с капитаном Жемайтисом собирался создать Берия. То ли речь шла о мнимой антисоветской организации, вроде пресловутого «Треста» 20-х годов, предназначенного для поимки эмигрантских эмиссаров и деятелей настоящего литовского подполья. То ли Лаврентий Павлович замыслил создать легальную национально-культурную организацию, чтобы расколоть подполье и привлечь на свою сторону часть «буржуазных националистов». Если верно последнее предположение, то получается, что Берия готов был пойти на широкий блок со сторонниками литовской независимости, вероятно, на условиях предоставления республике реальной автономии и включения некоторых деятелей оппозиции в правительство. Иначе трудно объяснить намерение провести ускоренную замену русских кадров в Литве национальными. Для такого мероприятия просто не нашлось бы достаточного числа лояльных советской власти литовцев с соответствующим уровнем образования. И Берия не мог не знать настроений в Литве и надеялся достичь соглашения со сторонниками литовской независимости.

Необходимо признать, что план Берии по созданию такого объединения республик, которое выступало бы в качестве единого сильного государства по отношению к внешнему миру, а внутри себя имело бы равноправные республики, со своими армиями, полициями и без решающей роли центральной власти, был откровенно утопичен. В идеале Берия, возможно, имел в виду создать нечто вроде новых Соединенных Штатов Америки, только в Евразии. Но реформировать советскую экономическую и политическую систему в направлении свободного предпринимательства и реального федерализма в короткий срок не представлялось возможным. Начинать в таких условиях с укрепления суверенитета союзных республик означало верный путь к развалу государства. Заменой централизованного планирования из Москвы могло стать только централизованное планирование из столиц каждой из республик, а это неизбежно вело каждую из них к отделению из СССР. Но даже если бы такую реформу удалось осуществить и лишь потом начать предоставлять дополнительные права республикам, не было бы никакой гарантии, что республики, в свое время отнюдь не добровольно включенные в состав СССР и удерживаемые силой красноармейских штыков и чекистских наганов, не попытаются обрести подлинную независимость, наполнив реальным содержанием декоративные МИДы и опереточные национальные армии.

Заговор Хрущева

Коллег Берии по Президиуму ЦК КПСС напугало, что Лаврентий Павлович чересчур резво взялся за проведение реформ, реабилитацию фигурантов нескольких громких дел последних лет правления Сталина и разоблачение «культа личности». Они увидели угрозу для самого существования коммунистической власти в действиях Берии. Тем более что буквально сразу же после назначения Берии главой нового объединенного МВД на него посыпались доносы в Президиум ЦК. Вот только для примера один из них: «Товарищи Хрущев и Маленков!