Книга Русская революция в Австралии и "сети шпионажа" - Юрий Артемов

«Везде, – продолжал Фрид, – он (Симонов – авт.) выявил свое непонимание коммунистической идеологии, вызывая этим неправильное представление масс о советской власти. Везде объединялся с мелкобуржуазными элементами в рабочем движении Австралии, идя вразрез с коммунистически настроенной частью»[279].

Иных аргументов, подкреплявших выпады против Симонова, Фрид не приводил. Чем была в действительности обусловлена его позиция? Ларчик открывался просто. Они с Симоновым разошлись в вопросах, касавшихся тактики коммунистического движения. Симонов и его сторонники выступали за сотрудничество с рабочими партиями и организациями широкого спектра, включая лейбористов. С ним не соглашались ревнители коммунистической чистоты – Фрид, Кларк, Быков и другие «максималисты».

«Дело в следующем, – излагал Фрид свою версию раскола в австралийском социалистическом и коммунистическом движении. – В марте 1920 года нашими общими усилиями, особенно при помощи тов. Кларка, нам удалось образовать в Брисбене… первую там коммунистическую группу; эта группа скоро сделалась Австралийской социалистической партией, так как последняя приняла коммунистическую программу и решила присоединиться к III Интернационалу, образовав брисбенский отдел этой партии. Отдел решил выпустить журнал «Коммунист». Под влиянием интриг Симонова Ц. К. партии делал затруднения – не давал свое согласие. Но журнал был пущен в ход, имел хороший успех. Нами переслана копия в Москву. В интересах своей гнусной интриги Симонов даже позволил себе, как это доказывает прилагаемое письмо тов. Томаса, назвать уважаемого Павла Ивановича Кларка, этого старого революционера и, безусловно, искреннего коммуниста – провокатором. И Ц. К. партии, конечно, верил „представителю РСФСР“. Брисбенскому отделу пришлось потому выйти из партии и преобразоваться в коммунистическую группу Квинсленда, продолжая выпускать «Коммуниста», № 2 которого при сем прилагаю»[280].

К «тов. Томасу» и его письму мы еще вернемся. Что касается журнала «Коммунист», то не лишне заметить, что австралийские сторонники Симонова еще раньше начали выпускать свой журнал с таким же названием и, естественно, к аналогичному предприятию конкурентов отнеслись ревниво. Симонову претила узость мышления, стремление отгородиться от профсоюзов и лейбористов. Вряд ли ему могла прийтись по вкусу опубликованная в том самом втором номере квинслендского «Коммуниста» статья У. Дж. Томаса (также приложенная к письму Фрида, как и письмо самого Томаса) с характерным названием: «Ошибочность поддержки Австралийской лейбористской партии» (“The Fallacy of Supporting the Australian Labour Party”)[281].

«Я мало говорил о действиях этого „консула РСФСР“, – с сожалением подытоживал Фрид (он лукавил – Симонову посвящена значительная часть его послания Янсону). – Но думаю, что из этого ясно видно, что как опасно и на минуту оставлять за таким человеком даже название представителя нашей Республики»[282]. Фрид убеждал Янсона в том, что присутствие Симонова в Австралии – препятствие на пути развития коммунистического движения, и чтобы «Коммунистическая партия могла свободно действовать, необходимо убрать Симонова»[283].

На замену ему предлагался упомянутый У. Дж. Томас, которого венгр называл «действительным коммунистом, талантливым и храбрым»[284].

В своем собственном письме, которое, напомним, прилагалось к письму Фрида, но было адресовано Кларку, Томас объявлял Симонова «стыдом» коммунистического движения[285]. «Шил ему политическое дело» и доносил о его поведении во время празднования третьей годовщины Октябрьской революции в Брисбене. Выступая на торжественном собрании, Симонов говорил по-английски (уже свидетельство его буржуазности, мало ли что в зале находились австралийские рабочие, с русским языком незнакомые) и – о, ужас – «сказал, что Русская республика стоит за свободу, равенство и братство». Томас восклицал: «Подумайте об этом, тот самый клич французской буржуазии, под которым французская нация поддерживает Врангеля». Естественно, верный марксист-ленинец Томас выступил с гневной отповедью «и объяснил пролетарскую диктатуру с точки зрения коммуниста, а не с точки зрения мелкого буржуа»[286].

Обратим внимание на то, что Томас сообщал о «бурном разговоре», который состоялся у него с Симоновым в связи тем, что консул обвинил его в попытке шантажа. «Впоследствии он писал в Центральный комитет, обвиняя меня в попытке выманить у него деньги угрозой»[287]. Имелся в виду Центральный комитет Австралийской социалистической партии, в рядах которой Томас числился как Вильям (Уильям) Джон Томас. Вскоре мы увидим, чем именно была вызвана эта попытка шантажа.

Пожалуй, Симонова спасало лишь то, что в трудные годы Гражданской войны руководителям-большевикам в Москве было не до Австралии и тамошних «разборок». Но доносы подшивались в папки и ждали своего часа.

Он старался парировать обвинения своих недругов, но делал это не часто и не столь энергично, как его противники.

Больше всего беспокоили Симонова не бездоказательные идеологические или политические обвинения, а попытки (в частности, Быкова) выставить его мошенником, обыграв сомнительные моменты его биографии. Это относилось к сюжету с его злоключениями в Хабаровске и Владивостоке непосредственно перед эмиграцией.

25 июня 1920 года он написал многостраничное письмо, адресованное Ф. Стрёму.

«Дорогой товарищ, в одном из писем к Вам я, кажется, упоминал, что здесь есть группа русских, которая все время борется против меня от самого моего назначения консулом»[288]. Так начал свой рассказ Симонов.

Он, конечно, надеялся, что Стрём будет ходатайствовать за него перед Москвой, передаст его письмо в НКИД и с ним ознакомятся первые лица в наркомате. Насчет первых лиц сказать трудно, но по всей вероятности письмо было передано. На первой странице сохранилась пометка Стрёма о пересылке. Впрочем, не факт, что это пошло на пользу автору. Дело было даже не в том, что письмо было написано стилистически неграмотно, с ошибками (в Австралии русский Симонова изрядно «заржавел»). Главное, что по своему содержанию этот документ вышел не слишком убедительным.

Первым делом автор заверял: «Все организованные рабочие, русские и англичане, меня здесь слишком хорошо знают в социалистическом движении». Далее: «Вся кампания клики моих противников не привела их ни к чему, кроме того, что на них смотрят все рабочие как на сумасшедших или же царистов. Фактически они пользовались и пользуются помощью царистов. Когда они окончательно провалились со своей кампанией здесь, они перенесли свою кампанию во Владивосток, и там они раскопали против меня огромное орудие»[289].