Книга Пуля калибра 7,92 - Сергей Михеенков

– «Восьмёрка»! Атакуй танки! Моя – зенитка! – скомандовал Горичкин.

Колонна была небольшая: три танка, три бронеавтомобиля и эрликон на грузовом шасси. Зенитная установка шла в голове колонны.

– Фёдор! Держи «мессеров» на расстоянии!

– Они приближаются! Они атакуют!

А внизу уже мелькали коробки танков. Захлопала зенитка, и белые, как толстые шерстяные нитки, трассы прошли рядом с кабиной. Горичкин вдруг почувствовал, что в следующее мгновение он наскочит на них. Он тут же бросил машину в сторону. Трассы пронеслись стороной. Но и пуск он сделать не успел. Пошли на разворот. И в это время, на вираже, их атаковали истребители. Пули ударили по плоскостям. Полетела обшивка.

– Ах вы сволочи! – закричал Калюжный и, мгновенно поймав в прицел поджарое тело «мессершмитта», выпустил в него длинную очередь.

Попал или не попал, пока не понять. Но истребители ушли выше и снова начали перестраиваться для атаки. А это означает, что они успеют произвести ещё одну штурмовку колонны. Теперь надо долбить по всей колонне. Пройтись основательно. Потому что другого случая, такого точного захода на цель мессеры им могут больше не позволить.

Ил-2 задрожал, нагнув нос к земле. Горичкин вёл машину точно над колонной. Нажал на красную кнопку. Пошёл сброс противотанковых кумулятивных бомб. Он засыпал ими и танки, и бронетранспортёры, заполненные плотными рядами касок, и зенитку, и всё, что мелькало и копошилось под ним на дороге. Самолёт, освободившись от груза, пошёл легче и послушнее. Но тут же Горичкин почувствовал сильный толчок, и голос Калюжного в наушниках:

– Горим!

Горим… Что ж, это ещё не конец. Не смерть его окликает. Нет, не она. Стрелок кричит. Его надёжный и опытный стрелок. Лучший в полку стрелок. И то, что Фёдор кричит, что Горичкин слышит его голос, свидетельствует ещё и о том, что они оба живы. Вот только высота… Не набрать им уже нужной высоты…

…Пуля пробила оконную раму, влетела в избу, ударила в грудь гауптману, стоявшему напротив широкой, недавно побеленной свежей извёсткой русской печи. Выйдя под лопаткой, она тут же нырнула назад и сделала облёт двора. Возле хлева, из которого пахло свинарником, сидел на корточках средних лет усталый человек в мундире шютце с нашивкой дивизии «Великая Германия». Пуля ударила ему в руку. Хрустнула перебитая кость. Человек охнул и опрокинулся на спину. Его тут же подхватили другие, сидевшие за стеной свинарника неподалёку. Может, на счастье усталого шютце рядом оказались санитары. А может, просто товарищи. Потом в деревне всё загрохотало. Вспыхнули хаты. В одном из дворов взорвался танк. Сдетонировала боеукладка, и огромный столб огня и чёрного нефтяного дыма ударил в небо. Пуля полетела в поле, по которому мчались к горящей деревне другие танки с десантом на броне.

Глава десятая

Горичкин с трудом удерживал машину. Мотор работал ровно. Но в правой плоскости зияла большая дыра. Оттуда выбрасывало струю дыма. Струя густела с каждым мгновением. Казалось, что именно эта дыра, нарушившая аэродинамику, тормозит самолёт, заносит фюзеляж, мешает удерживать машину ровно, так, как необходимо для точной штурмовки.

– «Девятка», заходи на вынужденную! Давай прямо на дорогу! Я прикрою! – кричал в наушники ведомый.

Горичкин оглянулся на него. «Восьмёрку» атаковали мессеры.

– «Восьмёрка»! Уходи домой! Это – приказ! Я захожу на атаку! Последний сброс!

Машина дрожала. Скорость штурмовика заметно упала. Стрелки приборов рыскали. Ещё одна очередь хлестнула по корпусу. На этот раз сорвало левый элерон. Но Горичкин всё же развернул самолёт, лёг на обратный курс. Теперь он атаковал голову колонны. И заходил очень опасно, спереди. Зенитка была жива. Она снова открыла огонь сразу, как только ведущий Ил-2 вынырнул из-за деревьев. Несколько снарядов ударили в бронированную обшивку летающего танка. Обшивка выдержала. И в который уж раз, попадая под огонь противника, он, уцелевший, добрым словом поминал и конструкторов, и тех, кто эту сверхживучую машину делал.

«Теперь всё равно», – подумал Горичкин и, стараясь держать машину ровно, чтобы не промахнуться, нажал на кнопку сброса. И почти одновременно открыл огонь из пушек и пулемётов. Внизу уже горело. Разбегалась по лесу пехота, стараясь укрыться от пуль и снарядов.

Горичкин оглянулся: «восьмёрка» шла за ним, потом резко обогнала. На плоскостях ведомого тоже зияли пробоины.

– Фёдор! Задание выполнено! Садимся!

Сержант Калюжный изо всех сил ухватился за кресло. Он видел, как самолёт начал проваливаться вниз, как в преисподнюю. Уже мелькали, казалось, над самой головой верхушки деревьев, а земли всё не было. Наконец внизу загрохотало. Самолёт подпрыгнул, зацепился левой плоскостью за дерево, при этом корпус резко развернуло и, пробороздив ещё с десяток метров, он замер.

Первое, что услышал лейтенант Горичкин – тишина. И в этой внезапной тишине – треск горящей обшивки. Он отодвинул защёлку и судорожными движениями начал толкать в сторону сдвижное окно фонаря. Оно открылось. Кабина уже заполнялась едким дымом. Крыло было охвачено пламенем. Мотор тоже начал дымиться. Увидел Калюжного. Тот высвобождал из турели пулемёт.

– Скорей! Сейчас рванёт!

Они прыгнули вниз, в облако тяжёлого, расползавшегося по земле дыма, кубарем покатились под деревья, вскочили, побежали наугад, перепрыгивая через кусты и валежины, лишь бы подальше от разгоравшейся машины. Взрывная волна догнала их уже в лесу. Они упали. Но не столько от удара горячего спрессованного воздуха, сколько от усталости и желания отдышаться и откашляться.

– Отлетали, командир, – кашляя и сплёвывая под ноги кровавую слюну, прохрипел сержант Калюжный.

– Уходим.

– А пулемёт-то я опять не успел снять.

Спустя минуту над дорогой в сторону колонны пронёсся ведомый. Заработали его пулемёты. Больше он не возвращался. Истребители тоже исчезли. И вскоре они поняли, почему. Выбежали на небольшую полянку, снова легли отдышаться. И увидели, что вверху шёл воздушный бой. Пара мессеров схватилась с «Яками».

– Вань, – позвал Калюжный командира. – А мы ведь опять хряпнулись на их территории.

– Не каркай. Наши наступают. Видал, сколько танков понагнали? Сейчас всей силой сюда ломанутся.

– Как мы падали! Ох, как мы падали, командир!

– Мы не падали. Мы садились. И – сели. Как видишь, почти благополучно. – Горичкин сел на корточки, прислушался. Бой слышался на востоке. А правее, в лесу, рвались боеприпасы, кричали раненые. – Моторов на дороге не слыхать. Уделали мы их всех. Вон сколько их машин разменяли на одну, нашу. Поднимайся, пошли. Опыт у нас с тобой уже есть. А он подсказывает что? Что выходить надо сразу, как только попали. Помнишь, как тот парень говорил, который в прошлый раз нас выводил? Пока им не до нас. – Горичкин говорил и говорил. Радовался, что всё же справился с управлением и даже в момент падения сумел сделать всё возможное, чтобы не врезаться в землю носом, что спас и себя, и стрелка.