Книга Опасный замок (сборник) - Вальтер Скотт

Гостиницу содержит весьма опрятная англичанка. Не могу описать тебе восхищения, с каким я вслушивался в ее акцент, ласкавший мой слух с детства. Остановившись у нее, я занялся ужением под руководством маленького шалуна, который охотно взялся давать мне уроки. Ему, однако, по-видимому, захотелось самому позабавиться, и он употреблял для этого всякие уловки, что нетрудно было заметить. Уступив ему свою удочку, я направился к морю, или, лучше сказать, к Солвейскому заливу, разделяющему оба королевства. Когда я подошел к берегу, вода убывала с отливом, оставив открытым значительное песчаное пространство, по которому стремился в океан небольшой поток, легко переходимый вброд. Сцена освещалась заходящим солнцем и была оживлена множеством всадников, охотившихся за семгой. Можешь удивляться, Аллан, сколько угодно, но я не могу иначе назвать эту оригинальную рыбную ловлю, ибо всадники галопом преследовали рыбу и кололи ее зубчатыми рогатинами. Для этого требуется, однако, чрезвычайное искусство, ибо вода хотя и мелка, но семга в своей стихии так проворна, что требуется необыкновенное умение владеть и конем и оружием. Веселые восклицания и смех охотников были так заразительны, что я невольно зашел далеко вперед.

Один из всадников особенно вызывал дружные аплодисменты и громкие одобрения. Это был высокого роста мужчина на сильной вороной лошади, носившейся, как птица. Длиннее, нежели у прочих, рогатина, и шапка, обшитая мехом, в которую воткнуто было перо, придавали ему вид начальника над товарищами. Действительно, он давал им иногда наставления жестом и голосом. В движениях его замечалось достоинство; голос был звучный и повелительный.

Всадники, однако, начали удаляться, и хотя сцена переставала быть интересной, но я оставался на песке, устремив взор на берега Англии, освещаемые последними лучами заходящего солнца, и, казалось, находившиеся не далее чем в миле от меня. Обычные мысли овладели моим воображением, и я бессознательно приблизился, без всякого, впрочем, определенного намерения, к потоку, отделявшему меня от заповедного берега. Я остановился, услыхав сзади топот скачущей лошади, и всадник, в котором я узнал описанного выше охотника, обратился ко мне со следующими словами:

– Приятель, – сказал он мне немного грубовато, – вы уже опоздали переправиться вброд: скоро наступит прилив.

Я оборотился и, не отвечая ни слова, посмотрел на своего собеседника, внезапное появление которого в такой час показалось странным и отчасти зловещим.

– Вы глухи или помешаны? – продолжал он, – или хотите отправиться на тот свет?

– Я иностранец, – отвечал я, – мне хотелось только посмотреть на вашу охоту, а теперь я желаю возвратиться откуда пришел.

– В таком случае торопитесь, ибо кто засыпает на берегу Солвея, тот рискует проснуться на том свете: небо грозит ураганом, который ускорит прилив.

С этими словами он поворотил лошадь и удалился. Тогда я поспешил по направлению к Шотландии, будучи немного встревожен заявлением незнакомца, ибо знал, что прилив совершался на этих песках с такой изумительной быстротой, что от него на известном расстоянии от берега не уйдет и всадник на доброй лошади.

Я прибавил шагу и даже побежал, видя, как увеличивались лужи и появлялись новые; пески были перерезаны множеством потоков. Действительно ли это было влияние прилива или я впопыхах бросился в другую сторону, только песок делался все рыхлее, и следы мои немедленно наполнялись водой.

Мной начало овладевать сильное беспокойство, когда вторично появился добрый мой гений; его вороная лошадь и он сам казались в сумерках огромных размеров.

– Вы с ума сошли или вам надоела жизнь? – воскликнул он грубым голосом, – через несколько минут вы очутитесь на подвижных песках.

Я отвечал, что сбился с дороги.

– Сейчас нечего тратить время на слова, – сказал он, – садитесь позади меня!

Он, без сомнения, думал, что я вспрыгну на лошадь с ловкостью наездников той местности, но, заметив мое замешательство, он подал мне руку, велел мне стать ему на сапог и рывком поднял меня на круп. Лошадь начала было брыкаться, так что я невольно навалился на него, но он сидел, как гвоздь в перекладине, и вскоре укротил заупрямившееся животное. Друг мой – я не могу иначе назвать его – молчал, направлялся наискось, минуя подвижные пески, и когда мы выехали на сухое место, спустил меня на землю.

Я горячо поблагодарил его за оказанную услугу, и молчаливый товарищ мой, кивнув головой, собирался уже предоставить меня воле моей судьбы, но я попросил его завершить доброе дело, указав мне дорогу на Шеффердс-Буш.

– На Шеффердс-Буш! – повторил он. – Здесь не менее трех миль, и если вам незнакома дорога, то вы легко можете свернуть себе шею. Дорога трудная, особенно для молодого вертопраха.

Я попросил его указать мне какую-нибудь гостиницу, где я мог бы провести ночь, и прибавил, что щедро вознагражу того, кто окажет мне эту услугу. Незнакомец не ответил ни слова, притворившись равнодушным, поворотился и пошел по дороге, которую, как мне показалось, он указал жестом.

Вскоре, однако, его звучный голос коснулся моего слуха.

– Остановитесь, молодой человек, остановитесь! – кричал он, – вы уже успели сбиться с дороги. Меня удивляет, что ваши родители отпускают такого ветреника без надежного провожатого.

– Может быть, родители и не сделали бы этого, если бы они у меня были, – отвечал я.

– Я не привык принимать у себя незнакомых, – сказал он, – но так как вы, во-первых, не знаете дороги, во-вторых, рискуете встретиться с недобрыми людьми, то я считаю необходимым сделать исключение из общего правила и предложить вам ночлег на сегодня.

Я вздрогнул невольно при этом не совсем радушном приглашении, но превозмог себя и поблагодарил незнакомца.

– Надеюсь, – сказал я, – что посещение мое не обеспокоит ваше семейство, – и вторично дал понять, что охотно готов предложить вознаграждение.

– Посещение ваше, конечно, принесет мне немного беспокойства, – отвечал он, – но деньги не могут служить для меня вознаграждением… Одним словом, я не трактирщик.

Я извинился и, по его приглашению, снова влез на круп лошади.

Мы поскакали. Собиралась буря, ветер начал свистать, и до нас доносился шум прилива.

Наконец мы достигли узкой и глубокой долины. При свете луны, показывавшейся иногда из-за туч, я видел только утесы и редкие деревья. Мы спускались по извилистой и крутой дороге, но ни темнота, ни неровность почвы не уменьшали быстроты бега вороной лошади.

Вскоре предстали пред нами две или три хижины, из которых одна показалась мне лучше, нежели обыкновенно строятся они у крестьян в этой части Шотландии. Окна были со стеклами, а отверстия в крыше показывали наличие мезонина. В темноте нельзя было различить местности, но шум воды свидетельствовал о близости реки, и местами обрисовывались силуэты деревьев.

Но мне было некогда делать наблюдения, ибо по свистку моего спутника появились мгновенно у двери главной хижины мужчина и женщина, сопровождаемые огромными ньюфаундлендами. Женщина тотчас же удалилась, заметив постороннего. Мужчина с фонарем в руке подошел молча, взял за поводья лошадь и повел ее, без сомнения, в конюшню, в то время как я последовал в дом за своим спутником.