Книга Октавиус - Эрнест Марцелл

Между тем время не ждало, и я, целиком поручив подготовку к плаванию Ситтону, отбыл на шлюпке вместе с Син Бен У на берег. Только мы отчалили, как вновь подул бриз и гавань вновь ощетинилась белыми барашками. Это было еще похлеще, чем ночная качка на «Октавиусе» – шлюпку бросало из стороны в сторону, и меня несколько раз обдало из-за борта соленой водой. С великим облегчением я вновь ступил на твердую землю – от былой морской романтики не осталось следа, – и с каким-то невероятным наслаждением сел в повозку. На четырех колесах я вновь почувствовал себя человеком и с торжеством поехал по улицам Ливерпуля.

В Блейкли-холле полным ходом шла подготовка к предстоящему торжеству – весь особняк Рональда был в движении, сам хозяин руководил всем процессом и поздоровался со мной лишь мимолетным, но очень горячим рукопожатием. Однако и я не располагал свободным временем для всяких церемоний: на меня сразу же накинулась мама с целой оравой прислуги – больше всего ее заботило, чтобы завтра я был при полном параде. Мы съездили к портному, где мне больше двух часов пришлось терпеливо переносить примерку с последующей подгонкой по фигуре. Я был вполне доволен работой – фрак идеально облегал всю фигуру, но маме все время что-то не нравилось, и она, бесконечно заставляя меня поворачиваться, указывала портному на все, с ее точки зрения, недостатки в костюме. В итоге к самому вечеру я едва держался на ногах. Дэнис весь день бегал за мной как привязанный – побывав на «Октавиусе», он просто заболел морем и теперь умолял меня взять его с собой в это плавание. Я ответил категорическим отказом, и он начал просто-таки выслуживаться передо мной. Этим я и воспользовался, отдав ему нести свой новый свадебный фрак, что он делал со старанием и ловкостью заправского дворецкого.

В Блейкли-холле меня уже поджидал отец. Оставив маму хлопотать по подготовке, мы спустились в малый мраморный холл. Здесь было тихо – шум предпраздничной суеты не доносился сюда, только плескался фонтан посреди круглого бассейна в центре зала. Мы сели на скамейку у небольшого, но пестрого цветника, окаймлявшего бассейн. По периметру стен стояли мраморные скульптуры греческих богов, своды арками уходили вверх, на потолке в обрамлении лепных барельефов расположилась картина, изображающая шествующую в облаках Богоматерь с младенцем-Христом, которую приветствовали с обеих сторон херувимы с золотыми трубами.

– Ричард, – сказал мне отец, закуривая трубку. – Как коммерсант я восхищен тобой, но как отец я хочу тебе только добра. Ты купил великолепное судно – «Октавиус»; я давно знаю этот славный корабль, так же как и знаю Ситтона одним из самых опытных моряков. Я мечтал, чтобы ты женился на дочери Рональда Блейка – я так рад был вашей помолвке. И вот теперь завтра твоя свадьба. Поверь мне, я счастлив, что воспитал такого сына, пусть даже ты всегда был непослушным ребенком. Но я всю жизнь был честным человеком, да, я знаю: коммерция – дело тонкое равно политике, но я никогда не опускался до афер.

Я закурил свою трубку и молча пускал дым.

– Да, да, – сказал отец. – Я говорю о твоем деле с этим железом, что ты погрузил на корабль. Это очень грязное и нечестное дело – ты нарушаешь чужой патент; ты связался с мошенником Син Бен У, которого за такие дела на родине ждет топор палача; ты действуешь вне закона. Легкие деньги никогда не достаются честным путем. А дурной путь может быть очень длинным и широким, но приведет в итоге только к погибели! Теперь, когда у нас есть корабль, связи и деньги, мы сможем достигнуть всего, чего хотим, как порядочные, честные подданные Британии. Да, это займет много времени, но это будет честный путь. У тебя прекрасный корабль, красивая жена – и ты в первый же день после свадьбы опустишься на уровень грязных контрабандистов и торговцев живым товаром?

– Это предприятие сулит нам сотню тысяч, – сказал я. – Глупо отказываться от риска, если игра стоит свеч. Когда еще нам подвернется такая возможность за один раз схватить столько денег, сколько мы сможем получить разве что за несколько лет…

– Вокруг столько разных товаров, на которых постепенно можно сделать немалые, но чистые деньги, – ответил отец с какой-то горечью в голосе. – Помни – только честность есть нерушимый фундамент для любого настоящего дела.

Я вытащил изо рта чубук и, посмотрев на играющие на поверхности воды блики, сказал:

– Не тебя ли, папа, завела твоя честность в то гнусное болото? Когда мы тонули в нем, то сколько людей, считавших тебя порядочным человеком и искренне пожимавших твою честную руку, пришли тебе на помощь в трудную минуту? Может быть, тот самый Рональд Блейк, который сначала одобрил нашу помолвку, а когда мы разорились, с презрением готов был отвергнуть нас? Он сделал все, только бы не знаться с нищими. Они все показывали на нас пальцами, и сейчас, с этим нерушимым фундаментом, мы бы латали старые вещи при убогом свете сальной свечки в холодной дыре с клопами и плесенью!

– Если тебя изваляли в грязи, – вздохнул отец, – то не стоит запускать ее в душу – потом не отмоешься ни за какие деньги.

– Принял ли твой старый друг, мой будущий тесть Рональд Блейк, твое предложение о совместном сотрудничестве его лесопилки и торговой компании «О’Нилл и сыновья»? – спросил я его в свою очередь.

– Нет, – ответил отец, и некая тень досады быстро промелькнула на его лице. – На мое предложение он сказал: «…Каждый должен заниматься тем делом, которому сам дал исток»…

– Так вот, лучше извалять в грязи тех, кто пытался сделать это с тобой, – ответил я, – чем позволить это сделать им как до того, так и потом.

– Ты говоришь правильные вещи, – ответил отец, – но дорогу ты выбрал неправильную. Мне всегда не нравились твои поступки, твои мысли, твои желания. Я считал, что со своим отношением ко всему ты не добьешься в жизни ничего путного. Но когда ты появился в той дыре в новом своем обличье, я понял, что ошибся в тебе. Я просто желаю тебе добра и хочу, чтобы ты хоть иногда прислушивался ко мне. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день ты закончил с петлей на шее или сгнил в грязной тюрьме.

– Спасибо, папа, – ответил я. – Я всегда знал, что ты любишь меня. Я вовсе не хочу твоего участия в этом деле. Я займусь им сам, а твоей задачей будет продать тот товар, что я привезу – ты ведь в этом деле уже многих превзошел.

– Да, я тоже времени не терял, – ответил отец. – Я составил список того, что будет особо ценно. А пока ты будешь в плавании, я налажу здесь старые связи и подготовлю рынок сбыта для великого будущего компании «О’Нилл и сыновья».

С этими словами он улыбнулся. Не смог сдержать улыбки и я:

– Скоро мы сможем купить флейт, а потом еще один…

Мы поболтали еще некоторое время, а потом отец сказал:

– Завтра, Ричард, у тебя великий день. Помню, как тридцать лет тому назад мы с твоей матерью сочетались браком в Бристольском соборе. Какой это был прекрасный день… Как светило солнце, как кричали чайки над проливом. Да, церемония была весьма скромная, и на ней присутствовало совсем мало народа, однако, как все тогда было торжественно. Тогда я поклялся, что у моего сына или дочери, я еще не знал тогда, кто родится у меня, будет роскошная свадьба. И вот, наконец, и это мое желание исполнилось… Иди спать, Ричард, уже поздно, а завтра ответственный день. Я же посижу еще немного здесь – старикам часто не спится…