Книга Прелюдия любви - Элизабет Ренье

Двое слуг отвязали уздечки и привели лошадь мистера Джессопа.

— В таком случае парень прячется в лесу, — мрачно сказал он, — в этом нет сомнений. — Завтра я возьму у кого-нибудь несколько гончих и устрою ему облаву. Думаю, этот черный дьявол будет бежать от нас быстрей лисицы. — Он тяжело уселся в седло и приподнял шляпу, прощаясь с Сарой. — Если вы хотите узнать, как мы развлекаемся здесь, в деревне, сударыня, покорнейше прошу к нам присоединиться.

Сара подумала, как долго она еще сумеет удержаться на ногах. Она заставила себя улыбнуться и проводить его вежливым поклоном. А потом вцепилась в руку Криспина.

— Я думала, мне не удастся спасти его. Еще несколько шагов, и они бы…

— Но они этих шагов не сделали благодаря вам и вашей воображаемой кобыле. Быстро же вы состряпали эту ложь!

Сара на миг оцепенела.

— Да. Я солгала, но ведь без задней мысли? И все же когда Энтони… Криспин, я так испугалась.

— Пойдемте в дом, позвольте мне предложить вам стакан вина. — И, обняв ее за талию, Криспин довел Сару до кресла в холле. Дебора и Эдвард последовали за ними.

— Мисс Торренс, это было очень храбро с вашей стороны, — честно признал Эдвард.

В голосе сестры послышалось презрение.

— Храбро? Ей стоило лишь упомянуть имя отца, и все сошло как нельзя лучше. И какая же в этом храбрость?

Уже потянувшись к веревке колокольчика, чтобы позвать слугу, Криспин ответил ей:

— Ты никогда не страдала от комплекса верности, Дебора. Твой путь всегда был ясен. Для Сары же все совсем по-другому. Должен напомнить тебе, что ей всего восемнадцать и никогда не приходилось принимать решений более важных, нежели выбор ленты к своему платью. За последние недели она пережила не один шок и не одно испытание. И я, как и Эдвард, не испытываю ничего, кроме восхищения перед самоотверженностью и честностью, которые она выказала.

Дебора долго смотрела на него, медленно пропуская сквозь длинные пальцы плеть своего кнута. Ее лицо побелело, и жилка быстро забилась на шее. Она пожала плечами. В ее голосе прозвучало подчеркнутое безразличие:

— Мне лучше пойти к Мэри, поскольку мисс Торренс, я уверена, во мне не нуждается. Поскольку джентльменов так тревожатся о том, чтобы ублажить ее чувствительность, я не могу быть уверена, что сумею остаться на высоте.

Когда Дебора покинула их, Эдвард растрепал волосы:

— Вы не должны на нее обижаться, мисс Сара. Моя сестра делает столько добра, но она считает, что все должно идти так, как она запланировала. И когда происходит обратное, она умывает руки. Кроме того, она думает, что вы сегодня же возвращаетесь в Лондон.

— И она решила умыть руки, потому что это не так? — спросила Сара.

Трехерн покраснел.

— Вы понимаете, положение несколько затруднительное.

— Благодаря Саре — ни в малейшей степени, — твердо сказал Криспин. — Мы причинили ей боль, а она была достаточно благородна, чтобы забыть об этом — ради Мэри. Если Дебора не может относиться к гостье в моем доме хотя бы вежливо, тогда ей лучше пока держаться в стороне.

— Криспин! — В голосе Сары прозвучало изумление. — Вы не должны позволить мне становиться между вами и… и женщиной, на которой вы собираетесь жениться.

Его лицо не изменило выражения, но Сара заметила, как мускул задергался на его щеке.

— Я поговорю с Деборой, — хрипло произнес Эдвард.

— В таком случае я советую тебе сделать это сейчас, — холодно произнес Криспин. — Потому что она, похоже, всякий раз расстраивает Мэри. В качестве врача моей сестры ты, я полагаю, едва ли можешь это одобрить.

Эдвард беспомощно посмотрел на Сару, а потом быстро проследовал в гостиную, едва не столкнувшись с Бертой, которая прибежала на звон колокольчика.

Когда девушка вышла, чтобы принести вина, Сара сказала:

— Это было не слишком любезно с вашей стороны, Криспин. В конце концов, Дебора — сестра Эдварда.

— Она может быть сестрой Эдварда и женщиной, на которой я собираюсь жениться. Но я не позволю никакой женщине вести себя в этом доме так, словно она уже является его хозяйкой. Я не позволю тревожить Мэри или обижать вас.

И пока Сара смотрела на него — стоявшего с развернутыми плечами, с высоко поднятым подбородком, с побелевшими костяшками пальцев, потому что он сильно сжал руки, — она вдруг с ужасом вспомнила слова Мэри в день своего приезда: «Криспин — настоящий хозяин Клэверинга».

И она подумала о том, как теперь будут складываться отношения между Криспином и Деборой. Остается ли еще надежда на счастье между ними, где любовь, по-видимому, не играет решающей роли, как и между нею и Энтони? И мир неожиданно показался ей населенным человеческими существами, которые постоянно преследуют противоположные цели и только и желают, что ранить друг друга.

Но она спасла негра. И сделав это, она в очередной раз снискала доверие Криспина, и эта мысль доставила ей утешение.

— Сара, я настаиваю, чтобы сегодня ты вышла погулять, — сказала Мэри, и ее голос прозвучал твердо и настойчиво. — Я посижу на солнышке в саду и буду вполне довольна. Правда, моя дорогая, я чувствую себя лучше. Лечение Эдварда и твое общество дали положительные результаты. Теперь я убеждена, что через некоторое время снова буду чувствовать себя превосходно.

— Конечно же ты выглядишь лучше, — признала Сара. — У тебя на щеках даже появился румянец, да и лицо округлилось.

— В таком случае я прошу, чтобы ты поехала кататься с Криспином. Он должен объехать поместье и будет рад, если ты составишь ему компанию.

— Это он так сказал?

— Ему нет нужды говорить об этом. Совершенно очевидно, что твое общество ему приятно. Если бы только не ссора между нашими семьями… Но конечно же не стоит забывать, что и ты, и Дебора уже помолвлены. Ты так редко говоришь о лорде Бретертоне, что иногда я даже забываю о нем.

— Давай не будем об этом, — сказала Сара. — Я описала, как он хорош собой, как элегантны его одежда и манеры, какой он превосходный танцор и совершенный наездник.

— Но, моя дорогая, — мягко сказала Мэри, — разве это описание не подошло бы любому джентльмену из круга твоих знакомых? Я бы хотела узнать, что такого особенного в лорде Бретертоне, что заставило тебя влюбиться в него.

Сара почувствовала, что заливается краской.

— Что же еще мне сказать?

— Буду ли я права, если предположу, что не совсем безразлична тебе?

— И даже больше, — тепло поправила Сара. — Ты должна знать, как сильно ты мне дорога.

— Но почему? Ведь ты знаешь меня так мало.

— О, на это ответить легко. Ты нежна и добра, смела и мудра. В тот день, когда я приехала, ты заставила меня почувствовать себя дорогой, желанной гостьей. Любить тебя — это так естественно.