Книга Горький мед любви - Пьер Лоти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Болезнь и неизбежная кончина придавали еще больше прелести малышке, последней из Помаре, последней королеве архипелага Таити. Она была очаровательна и капризна, как и всякая маленькая принцесса, которой никогда не противоречили. Принцесса меня любила, что и послужило главной причиной расположения ко мне королевы…
Чтобы говорить на языке Рарагю, узнать ее мысли — самые наивные и самые глубокие, — я решил выучить язык маори. С этой целью я купил однажды в Папеэте словарь братьев Пикпус — старую маленькую книжку, которая выдержала всего только одно издание и теперь стала редкостью. Эта книга первой открыла мне мир Полинезии — целую неисследованную область загадок и размышлений.
Сначала я был поражен обилием мистических образов древней религии маори, потом страшными, непереводимыми словами, выражающими там ужасы ночи, таинственные звуки природы, непонятные мечты…
Первым упоминался Faaroa, главный бог полинезийских религий. Затем шли богини:
Ruahine tahua, богиня искусства и молитвы.
Ruahine аипа, богиня заботливости.
Ruahine faaipu, богиня откровенности.
Ruahine Nihonihororoa, богиня раздора и убийств.
А за ними:
Romatane, священник, принимающий души на небо или изгоняющий их.
Tutahoroa, путь, которым следуют души, отправляясь в вечную ночь.
Topaparaharaha, основание мира.
Jhohoa, привидения.
Oroimatua ai aru nihonihororoa, покойник, возвращающийся, чтобы убивать и есть живых.
Tuitupapau, молитва по умершему, чтобы он не возвращался. Tahurere, молитва по другу, чтобы он повредил врагу.
Tii, злой дух.
Tahutah, колдун.
Taa-tano, отправление души к смерти.
Ао, свет, вселенная, земля, небо, счастье, рай, облако, принцип, центр, сердце вещей.
Ро, ночь, древние времена, невидимый, темный мир, ад.
Слова, взятые наугад:
Моапа, морская и небесная бездна.
Tohureva, предвестие смерти.
Natuaea, смутное, обманчивое видение.
Nupa пира, мрак, душевное волнение.
Ruma ruma, печали.
Tarehua, быть ясновидящим, обладать помраченным умом. Tataraio, быть заколдованным.
Типоо, колдовство.
Ohiohio, зловещий взгляд.
Puhiairoto, тайный враг.
Totoro aipo, таинственный обед во мраке.
Tetea, бледный человек, призрак.
Oromatua, череп родителя.
Papaora, запах трупа.
Tai hitoa, страшный голос.
Tai aru, голос, похожий на морской шум.
Tururu, пугающие звуки, производимые ртом.
Ouiauia, поднимающийся ветер.
Таре tape, берег глубокого водоема.
Tohau, белеть от росы.
Rauhurupe, старый банан, престарелый человек.
Tutai, красные облака на горизонте.
Nina, прогонять печальную мысль, погребать.
Ata, облако, стебель цветка, сумерки.
Ari, глубина, пустота, морская волна.
У Рарагю была на редкость уродливая кошка, на которую, до моего приезда, она изливала всю свою нежность. Кошки в Океании редкость, они там не водятся. Их привозят из Европы и очень высоко ценят.
Кошка Рарагю была большой, поджарой, длинноногой и целыми днями грела живот на солнце или добывала себе пропитание. Звали ее Тюрири. Ее уши были проткнуты и украшены маленькими шелковыми желудями, как у всех кошек на Таити. Это украшение весьма комично выглядело на ее и без того смешной физиономии.
Она сопровождала свою хозяйку к купальне и проводила с нами долгие часы, лежа в небрежной позе.
Рарагю осыпала ее самыми нежными именами — «моя милая вещица» или «мое маленькое сердце»…
Нет, тем, кто жил там, среди полудиких обитателей Папеэте, кто знает их язык и нравы колониального города, кто видит в Таити только остров сладострастия, созданный для чувственных удовольствий, — тем совершенно непонятна прелесть этой страны. И те — а таких, бесспорно, тоже немало, — кто смотрит на Таити глазами художника, кто видит в нем поэтичную страну вечной весны, страну цветов и красивых, молодых женщин, — те опять-таки не понимают ее… Прелесть этой страны в ином и доступна не каждому…
Отправляйтесь подальше от Папеэте, туда, куда еще не проникла цивилизация, где под стройными кокосовыми пальмами, на берегу коралловых рифов, у беспредельного океана стоят селения с крышами из пандануса. Посмотрите как их ленивые, мечтательные жители сидят в праздности под высокими деревьями — они будто созданы для созерцания… Прислушайтесь к великому спокойствию этой природы, к однообразному шуршанию волн о коралловые рифы, посмотрите на унылые базальтовые утесы, на висящие по уступам мрачных гор леса, на все это великолепие, затерянное среди безграничного Тихого океана…
Впервые Рарагю присоединилась к молодым женщинам Папеэте вечером великого празднества. Королева давала бал для офицеров проходившего мимо фрегата. В открытом салоне собрались европейские чиновники, женщины двора, вся знать колонии в праздничных платьях.
В садах стоял шум и суета. Все прислужницы королевы, все молодые женщины в нарядных платьях, с венками, на голове, организовали огромную упа-упа. Они собирались танцевать до утра босиком под звуки тамтама, тогда как у королевы будут танцевать под рояль в атласных ботинках.
Офицеры, уже имевшие приятельниц и там и тут, переходили от одной группы к другой с той странной свободой, которая вполне допускается таитянскими нравами…
Любопытство, а еще более ревность толкнули Рарагю на эту давно задуманную шалость. Ревность — редкое в Океании чувство, — глухо точила ее сердце. Засыпая одиноко в своем лесу, ложась спать вместе с солнцем в хижине старых родителей, она не раз спрашивала себя, что это за вечера в Папеэте, на которых Лоти, ее друг, проводит время с Фаиманой и Терией, прислужницами королевы… Там еще есть принцесса Ариитеа, в которой она своим женским инстинктом угадала соперницу…
— Ia ora na, Loti! (Привет тебе, Лоти!) — раздался вдруг позади меня хорошо знакомый голосок, молодой и ясный.
