Книга Спасение утопающих - Вера Колочкова

Глава 13

Утро всполошило Надежду Федоровну очередной неприятностью – сколько же можно-то? Почему они так щедро валятся на ее бедную голову? Вроде и не заслужила ничем. Жила себе жила, ни о чем не тревожась, и вдруг послал Господь ей заботу в лице внучки Дашеньки…

Заглянув в это утро к ней в комнату, она поинтересовалась осторожно-ласково, отчего это она не встает и не собирается в школу. Пора, мол. И завтрак давно ее ждет. Она так расстаралась с утра, любимые ее сырники со сметаной приготовила, блузку-юбку нагладила и сама уже опаздывает на службу катастрофически. Внучка, однако, никак не вняла ее ласковым призывам и лишь промычала из-под одеяла что-то тоненько и сипло. А что – Надежда Федоровна и не разобрала сразу. Постояла в дверях нерешительным изваянием, подошла поближе, снова произнесла тихо-вопросительно:

– Ну, вставай же, Дашенька?

– Ммм… – откинув с лица одеяло, недовольно повернулась к ней Даша. – Не могу я, бабушка… Плохо мне…

– Что? Почему плохо? Где плохо? – начала сыпать горохом испуганных вопросов Надежда Федоровна, растерянно вытаращившись на внучку. – Ты что, Дашенька? Зачем пугаешь меня? Что с тобой случилось?

– Да простыла, господи… – снова отвернувшись к стене, пробурчала сиплым голосом Даша. – Горло болит, голова болит… Да и тошнит еще к тому же…

– Ой, а что теперь делать? – разведя руки в стороны, снова тихо-растерянно проговорила Надежда Федоровна и застыла, будто ожидая от внучки четких указаний.

– Да ничего не надо делать. Полежу, и пройдет. Вы идите, бабушка, я дома останусь. Плохо мне.

– О господи, этого еще не хватало… – прошептала про себя Надежда Федоровна. А протянув руку и коснувшись ладонью Дашиного лба, испугалась и того тошнее от его горячего температурного импульса и отдернула ее тут же, словно боясь обжечься.

– Идите, бабушка, я спать очень хочу. Не трогайте меня, пожалуйста, – жалобно прохныкала Даша, натягивая одеяло на голову.

– Ну как же это, идите… Надо ведь что-то делать? Надо маме звонить? Или лучше врача вызвать? А, Даша? Ой, не знаю… Вот наказание на мою голову… – всплеснула она полными ручками. – А у тебя медицинский полис с собой, Дашенька?

– Ой, да нет у меня никакого полиса! И врача никакого вызывать не надо! Идите уже, бабушка! Оставьте меня в покое, наконец! – плаксиво простонала из-под одеяла Даша и всхлипнула совсем по-детски и даже ногой дрыгнула нетерпеливо-капризно.

– Хорошо, хорошо, лежи пока… – отступила к дверям Надежда Федоровна. – Я сейчас за Тамарой Петровной сбегаю…

Тамара Петровна, пожилая одышливая женщина, когда-то известный на всю округу врач-педиатр, жила этажом ниже и по старой памяти пользовала всех соседских приболевших детишек. И Надежда Федоровна с ней приятельствовала с тех еще пор, когда маленькая Аленка сваливалась с обязательными детскими простудами. И сейчас, выслушав сумбурные объяснения соседки и водрузив на мощную грудь старый, видавший виды фонендоскоп, безропотно поднялась к ней в квартиру. Протиснувшись в дверь Дашиной комнатки, уселась рядом с ее кроватью на скрипнувший жалобно под грузным туловом стульчик и решительно сдернула с девушки одеяло.

– Ну, красавица, давай посмотрим, что у тебя там… Задирай рубашку, я тебя послушаю! Чего ты на меня уставилась так недовольно? Не ребеночек вроде малый, чтоб капризы разводить. Вон какая телятина вымахала! Да не съем я тебя, не бойся…

Даша и впрямь глянула на нее не очень приветливо. Но рубашку все ж подняла и, закатив глаза к потолку, послушно начала «дышать» и «не дышать» и позволила ложку засунуть в больное горло, и веки вниз оттянуть, и общупать всю себя тяжелыми старческими пальцами. Старуха, сопя, долго трогала ее уже основательно выпирающий твердый живот, потом хмыкнула неопределенно и взглянула на стоящую рядом немым знаком вопроса Надежду Федоровну:

– Надь, она у тебя в положении, что ль?

– Да вот, так уж получилось у нас, Тамара Петровна… – развела горестно-виновато руками та. – Выходит, что в положении…

– Ну, теперь понятно, зачем она у тебя здесь нарисовалась, внучка твоя. А то я все гляжу да недоумеваю – с чего бы это Аленке твоей девчонку из дома сюда на жительство выпроваживать… Вы в консультации-то женской уже побывали?

– Нет. Не успели еще, – торопливо проговорила Надежда Федоровна. – Да мы здесь и не будем на учет становиться. Аленка решила, что лучше уж в областной клинике это сделать. И рожать там лучше.

– Ну, понятно. Дело ваше.

– А сейчас-то нам что делать, Тамара Петровна?

– Что делать? Лечиться! И лучше народными методами, раз такое дело. Лежать, горло полоскать, отвары травяные пить. Простуда не сильная, за неделю пройдет. А потом сразу – в консультацию! Не тяни с этим делом! Мало ли что. Я тебе сейчас распишу все, купишь травы в аптеке…

– Ага, спасибо… – часто закивала Надежда Федоровна.

– И как тебя угораздило-то, девочка? – снова повернулась к Даше старая врачиха, натужно скрипнув стулом.

– Да я вчера шла домой, замерзла сильно. И ветер был холодный, – просипела жалобно Даша.

– Да я не про вчерашний ветер-то тебя спрашиваю, дурочка! – засмеявшись, колыхнулась на стуле рыхлым туловищем Тамара Петровна. – Я про тот, которым тебе живот надуло! Вроде вы все грамотные сейчас, уроки вам всякие разные про это дело в школах преподают… – И, обращаясь уже к Надежде Федоровне, продолжила: – Правда же, Надь? И так им все расскажут, и эдак! Я вот недавно к дочке в область ездила, у внучки тетрадку такую видела. Подумала – вот срамота! А дочка говорит – это уроки у них теперь такие в школе…

– Да, да, Тамара Петровна… Конечно же… – стыдливо опустив глаза в пол, улыбнулась ей Надежда Федоровна. – Только можно вас попросить, а? Вы пока, пожалуйста, никому…

– Ой, да мне оно надо! – с кряхтением поднимаясь с низкого стула, проговорила врачиха. – Мне, знаешь, другое обидно, Надя! Ну вот какая из этой соплюхи еще мать, скажи? Что она с ребенком-то делать будет?

– А вот это уже не ваша совсем забота, что я с ним делать буду! – обиженно проговорила Даша, торопливо натягивая на живот рубашку. – Чего вы меня все учите, что мне надо делать, чего не надо делать…

– Смотри-ка, еще и грубит… – оторопело уставилась на нее Тамара Петровна. – Во нынче девки пошли, а? Ей от стыда бы помалкивать следовало, а она грубит… Вот и Аленка у тебя такая же росла – чистая грубиянка! Только Аленка-то все по уму сделала да в люди сначала выбилась, а эта… Поди ж ты… А туда же…

Продолжая ворчать, она вышла из комнаты, и долго еще через закрытую неплотно дверь слышалось ее возмущенное бормотание, изредка перемежаемое всплесками виноватого бабушкиного голоса.

– Дашенька, ну зачем ты так? – присела она вскоре на стульчик у ее кровати. – Теперь ведь обязательно раззвонит всем, что ты в положении…

– Ой, да пусть звонит! Жалко, что ли? Подумаешь, живот мой увидят. Преступление, что ли? Да пусть видят, – равнодушно произнесла Даша. – Вы идите, бабушка, я спать хочу…