Книга Вот это женщина! - Лора Энтони

Она смотрела, как на лице Кигана отражается борьба эмоций: злость, ненависть, презрение. Челюсти сведены, губы сжаты в упрямую линию.

— Ну же, — продолжал Хеллер, — я не могу вернуться в тюрьму.

— Если ты убьешь его, то станешь таким же, как он. Не надо поддаваться жажде мести, Киган. Пожалуйста. — Рен умоляюще сжала руки. — Не надо больше насилия.

Киган взвел курок.

Он убьет его, подумала Рен и отвернулась. Она вся сжалась в ожидании выстрела, которого так и не последовало.

— Вставай, — жестко сказал Киган. — Ну же, шевелись!

Он отвел Хеллера и посадил на заднее сиденье джипа Рен, предварительно крепко связав принесенной из сарая веревкой.

— Я замерзну, — заныл Хеллер.

— Если тебе повезет. — Презрительно посмотрев на него, Киган взял из угла старое одеяло и кинул на него.

Рен ждала, осторожно ощупывая прокушенную губу.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

— Думаю, да. Я выбралась из дома прежде, чем начался пожар.

— Дай я тебя осмотрю.

Сердце Кигана сжималось при мысли, что Рен могла получить такие же ожоги, как он, и ей придется вынести такую же боль. Он нежно отвел ее волосы и с облегчением вздохнул.

— Шея слегка покраснела и волосы опалены, но ничего серьезного.

Он поцеловал ее в висок, и Рен спрятала голову у него на груди.

Она прильнула к нему, и они постояли, обнявшись, счастливые от ощущения близости друг друга. Наконец, холод заставил Кигана оторваться от Рен. Он протянул ей пистолет Хеллера.

— Не спускай с него глаз и держи на прицеле, а я пока схожу в дом, чтобы убедиться, что огонь везде потух. Потом мы поедем в полицию.

Киган немного нервничал, оставляя ее наедине с Хеллером, но тот был надежно связан, а Рен показала себя настоящим бойцом. Его наполнила гордость за свою любимую. Вот это женщина!

Обойдя дом, Киган с радостью убедился, что ущерб, причиненный огнем, не так уже велик. В холле еще тлели расстеленные на полу газеты, и он залил их ведром воды. Запах дыма постепенно выветривался, напоминая, что история могла бы иметь совсем другой конец. Кигану не хотелось думать о том, что могло произойти, появись он минутой позже. Закончив осмотр дома, он закрыл дверь, прихватив с собой пальто Рен, и поспешил к машине.

Даже при жизни Мэгги он был не из тех, кто легко выражает свои чувства, и сейчас, с Рен, он не знал, что ей сказать. Ему стало страшно: вдруг она не испытывает к нему глубоких чувств. Таких, какие испытывал он.

Они приехали в полицейский участок через полчаса. Два часа они заполняли заявления, показания и протоколы, связанные с арестом. По дороге домой оба молчали. Может быть, Рен больше не хочет его видеть? И винит его в том, что произошло?

Киган не жалел, что не убил Хеллера, что смог в последний момент побороть ненависть. Но он совсем не знал, куда пойдет отсюда. И будет ли в его новой жизни место Рен?

Киган свернул с дороги и заглушил двигатель. Над горизонтом поднималось солнце. Снег сверкал повсюду, превращая лес в зачарованное зим нее королевство.

— Ну и Рождество у нас с тобой выдалось, да?

— Я так тобой горжусь, — сказала Рен, и в ее голосе слышались с трудом сдерживаемые слезы.

Раньше, на дороге, когда он почувствовал ее зов, все было так ясно, так определенно. Но сейчас, глядя на Рен, Киган не был ни в чем уверен.

Ее щеки пылали румянцем, каштановые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. На шее было пятно сажи. Нижняя губа распухла. И все-таки она была самой красивой женщиной из всех, кого он встречал в жизни.

— Ты просто фантастическая женщина. Черт возьми, дорогая, ты такая храбрая. Если бы ты не ударила Хеллера, мы оба уже были бы покойниками. — Он наклонился к ее сиденью и тронул рукой за подбородок.

По ее щеке скатилась слеза, но она тут же вы терла ее тыльной стороной ладони.

— Что случилось? — спросил он, встревожившись.

— Ничего.

— Но ты же плачешь. — Он почувствовал та кое стеснение в груди, что ему стало больно дышать.

— Это слезы радости.

— Ты счастлива? — Смущенный, Киган нахмурился.

— Ты не убил Хеллера.

— Нет.

— Почему? Ведь ты был бы прав. Он уничтожил твою семью, разбил твою жизнь.

— Я не смог.

— Почему?

— Из-за тебя.

— Из-за меня? — Она посмотрела прямо в глаза Кигану, и он почувствовал, как последний лед между ними тает. Он не мог больше ничего скрывать. Только не от нее.

— Ты научила меня доброте, Рен Мэттьюс. Ты напомнила мне, что такое быть человеком. Я уже забыл об этом. Я так увлекся преследованием Коннора Хеллера, что не заметил, как месть превратила меня в холодную, безжалостную машину. Мэгги не хотела бы для меня такой судьбы.

Рен кивнула. Он все еще любит свою жену. Да и как он мог забыть ее? Она так трагически погибла. Он никогда ее не забудет. Рен отстранилась и опустила глаза. Как она могла надеяться, что сможет заменить ему любимую жену, пусть даже умершую?

— Ты тоже многому меня научил, — сказала она, с трудом подавляя боль.

— Правда?

— Встретив тебя, я поняла, что есть люди, на долю которых выпало гораздо больше страданий, чем мне. Ты заставил меня позабыть о своих не счастьях, пока я помогала тебе справиться с твоими. Так я смогла снова найти себя. Найти такой, какой я была до смерти родителей, до аварии, которая меня изуродовала. До того, как Блейн Томас обманул меня и я перестала верить людям. Ты вернул мне радость жизни, Киган Уинслоу, и я всегда буду тебе за это благодарна. Я никогда тебя не забуду.

— Я тоже никогда тебя не забуду, Рен. — Киган на секунду прикрыл глаза, подавляя разочарование. Она отпускает его. Не предлагает остаться, а он не знает, как спросить, что она решила.

— Ты, наверное, скоро уйдешь, — сказала она нарочито беспечно.

— Значит, ты уже нашла помощника на ферму? — Кигану едва удавалось спрятать довольную улыбку. Похоже, она все-таки не хочет, чтобы он уходил.

— Нет, место пока свободно. — Она подняла глаза, и их взгляды встретились. — Ты хочешь сказать, что готов занять его?

— Не уверен, что у меня имеется необходимая квалификация.

— Ну, с доильными аппаратами работать ты уже умеешь. И опыт общения с водопроводными трубами тоже есть.

Теперь он позволил себе улыбнуться.

— Я был бы весьма польщен, если бы вы предложили мне остаться, мэм.

— В таком случае работа ваша, мистер Уинслоу.

— А как насчет всего остального, кроме работы? — спросил он. — Я должен знать.