Книга Интриганы - Дональд Гамильтон

— Она крепко спит. Как бы то ни было, я полагал, что она его дочь. — Карл внимательно посмотрел на меня. — Может быть, мне в конце концов следовало бы узнать еще что-нибудь.

Я бросил на него взгляд: высокий мужчина, здоровый, в джинсах и яркой спортивной рубахе, из разреза которой выглядывала довольно волосатая грудь. Так получается, что мужчины тоже стали увлекаться демонстрациями груди, — я думаю, идет стирание граней между полами. Он был на пару дюймов ниже меня, но значительно крепче. На длинном лице с квадратным подбородком в раннем утреннем свете была заметна довольно густая щетина. Волосы были желтого цвета, вьющиеся, а глаза такие ярко-синие, что было почти больно в них смотреть.

— Благонадежность по наследству не передается. — Я небрежно повел плечами. — Даже Мак это вполне сознает. Он передал, что вся числовая информация, полученная через девушку, должна на всякий случай браться с поправочным коэффициентом минус два. Код — двойное отрицание. Уловил?

Голубые глаза пристально смотрели на меня:

— Уловил. Выбросить два. Лорна знает? Естественно, я бы не сказал ему о той части операции, за которую отвечал кто-то другой. Но я знал слишком много сложных дел, провалившихся из-за того, что какой-нибудь грядущий лидер, помешанный на безопасности, не доверял своим подчиненным фактов, которые позднее оказались жизненно важными. Однажды я убил женщину, потому что никто не доверял мне настолько, чтобы сказать, что она на нашей стороне, хотя я спрашивал. Как выяснилось позднее, она была двойным агентом, но в то время самочувствие мое оставляло желать лучшего.

Как бы то ни было, мне казалось, что в этих особых обстоятельствах любой, кто участвует в этом важном задании, имеет право почти на все факты, которыми я располагал.

— Лорна знает, — ответил я и продолжал, слегка привирая, — дело не в том, что Мак не доверяет своей дочери или я ей не доверяю. Причина в том, что она не прошла проверку, и мы не можем рисковать. А что касается твоих подозрений относительно списков имен, выскажи мне свои соображения, а я скажу, совпадают ли они с моими.

Карл кивнул.

— В моей связке пять пар имен. Пять городов. Нью-Орлеан, где я должен был быть. Чикаго. Бангор, Мэйн. Ноксвил, Теннесси. Майами. Все это восточнее Миссисипи. Интересно, правда?

— Мне тоже так показалось. Ни одного имени из Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии или Балтимора, где вроде бы все должно сосредоточиваться.

— И ни единого имени из Вашингтона, где активность должна бить ключом. Что ж, я полагаю, если бы нас это касалось, то нам бы сообщили. У Мака есть одно хорошее качество: он обычно знает, что делает. По меньшей мере, я стараюсь придерживаться этой мысли. Однако лучше я поеду...

— Сначала два вопроса, — я жестом остановил его. — Удовлетвори мое любопытство. Я дал тебе Раллингтона. Почему ты его не взял?

Его глаза пронзили меня холодным синим пламенем.

— Ты прекрасно знаешь, почему я не сделал этого, — ты отдал мне его без сознания, и надо было ждать несколько часов, прежде чем он пришел бы в себя. Я хочу, чтобы любые свиньи, которых я убиваю, знали это. И ты на это рассчитывал — не притворяйся, что нет. Следующий вопрос.

— Почему именно провод? Он коротко усмехнулся, показав большие белые ровные зубы.

— Черт возьми, приятель, мне нравится огнестрельное оружие. И я не хочу унижать его стрельбой по гнусным мусорам. — Его усмешка исчезла так же внезапно, как и появилась. — Эти отрастившие животы подонки! Они выливают на головы доверчивых сограждан ушаты пропагандистского дерьма о том, что мир катится в тартарары, потому что все больше людей убивают разжиревших полицейских. Разве им никогда не приходит в голову, что это происходит потому, что все больше жирных полицейских убивают ни в чем не повинных людей? А, черт! Тебе не надо было напоминать мне об этом. Хочешь узнать кое-что интересное, Эрик? Я думал, полиция на нашей стороне. Во всяком случае, именно этому я пытался научить своего ребенка, когда ее мать умерла, и я должен был заменить обоих родителей. И вот полицейские, которым я научил доверять, пришли и выстрелили ей в спину, когда она пыталась найти убежище в спальне общежития девушек!

— Карл, это был несчастный случай! — но это прозвучало так же слабо, как в тот раз, когда Раллингтон говорил это мне.

— Несчастный случай, черт подери! — фыркнул он. — У полицейских не должно быть таких несчастных случаев! Если есть выбор между тем, чтобы рисковать жизнью невинного гражданина, и быть убитым самому, полицейский должен остаться на месте и умереть, будь он проклят! И у меня, и у тебя, Эрик, были между зубами капсулы с цианидом, и мы были готовы сделать смертельный укус, чтобы не ставить свою страну в неловкое положение. Покажи мне место в конституции, где написано, что мы должны отказаться от жизни ради нашей страны и нашего дела, а паршивый полицейский должен жить вечно!

Мне не стоило заводить его на эту тему. Я уже начал утомляться от темпераментных агентов: Лорны с ее отвратительной философией и Карла с его комплексом мести. Я мрачно изучал этого мощного блондина, надеясь, что в округе не сыщется дорожного полицейского, которому вдруг взбредет в голову остановить его за превышение скорости в течение ближайших двух дней. Это была бомба, установленная на взрыв при виде полицейского значка.

— Эрик, — позвал он.

— Да?

Бриллиантовые голубые глаза твердо смотрели на меня.

— Там ты вел себя довольно грубо. Ты это знаешь.

— Черт, я как будто подставлял свою шею, амиго. Я хотел встряхнуть тебя.

— Ты встряхнул меня, — холодно сказал он. — Может быть, я это забуду, а может быть, и нет.

Черт! Все это проклятое учреждение просто кишело примадоннами мужского и женского рода, считающими себя самыми крутыми и умными из всех, кто населял наш континент со времен саблезубых тигров. С этим можно было справиться только одним способом.

— О чем разговор? — пожал я плечами. — В любое время, когда нам больше нечего будет делать, я буду счастлив обсудить с тобой этот вопрос.

Снова, как неоновый фонарь, вспыхнула его усмешка.

— Говорить так достаточно безопасно. Когда у нас будет столько времени? Скажи мне одну вещь: почему мы делаем это для него? Я уволился, хоть и сообщил об отставке другому человеку. Почему бы и тебе не послать его к черту? — Карл не стал ждать ответа, потому что у меня его все равно не было. Он взглянул в сторону двери мотеля. — Попрощайся за меня с дочкой Бордена. Не хочу будить ее. Попроси ее передать отцу мои искренние сожаления.

Была одна вещь, которую я взвалил на него, как и на Лорну. Это — ответственность, которая им была не нужна. Карл скорчил гримасу.

— Этот хладнокровный человек — паук, плетущий свою паршивую паутину интриг! — сказал он. — И ты сам тоже довольно паучистый, если вдуматься. Ауфвидерзеен, Эрик, может быть.