Книга Цыпленок на полотенце - Диана Вишневская

Конечно, эти ребята ее не тронут. Кафе приличное, дорогое, освещение хорошее, охранники на местах. Тронуть не тронут. Но…

Аня сама не заметила, что «выскочила» из своей роли.

Тот парень, что любил Наташку, продолжал растерянно смотреть на Аню. Его собеседник проследил за его взглядом и повернулся к Ане.

— А ничего телка, — тихо сказал он приятелю. Аня почти не слышала его слов, скорее угадала их — прочитала по губам. — Девушка, иди к нам, — крикнул он.

«Собираешься оскорбиться, расплакаться и убежать из кафе?» — поинтересовался внутренний голос.

«Нет, — спокойно ответила Аня. — Собираюсь вернуться в свою роль».

Она на секунду закрыла глаза. А когда открыла их, уже снова была девушкой, которая глубоко убеждена, что все мужчины — абсолютно все существа мужского пола — в глубине души ее любят.

Аня смотрела на парня, обернувшегося к ней и назвавшей её телкой, смотрела на твердую маску злобы и тупости — и видела за нею беззащитность и трогательную нежность к Ане. Это был мальчик — прекрасный, как все мальчики.

Пусть снаружи он выглядел как инопланетное, враждебное существо. Аня точно знала, что на самом деле это никакой не инопланетянин. Это — Мальчик. И Аня ему понравилась. Словами «А ничего телка» этот мальчик, привыкший защищаться грубостью, маскировал свою симпатию к Ане.

Какая, в сущности, разница, что говорит мужчина — «О, прекрасная леди! Спуститесь ко мне с небес!» или «Классная телка. Иди к нам»? Разница в форме — изысканной или грубой. А содержание одно и то же.

На языке той девушки, которая глубоко верила в любовь всех мужчин к себе, той девушки, которую Аня сейчас играла, в «шкуру» которой она сейчас «влезла», обе формулировки означали: «Я тебя увидел, и ты мне понравилась. Я уже сделал первый шаг по той дороге, в конце которой — влюбленность в тебя. Подойди, пожалуйста, поближе, я хочу с тобой пообщаться. Если ты не против».

— Ну? — спросил второй, тот, что обернулся. — Ты к нам или мы к тебе?

— Спасибо за приглашение, — улыбнулась Аня. — Но я жду мужа. Боюсь, ему не понравится, если он придет и увидит меня в компании мужчин.

Оба парня синхронно посмотрели на Анину правую руку, на безымянный палец.

— Я не люблю кольца, — ответила Аня на незаданный вопрос. — Муж носит обручальное кольцо, а я — нет. И — всё, ребята, простите, давайте не будем продолжать разговор. Муж задерживается на работе, может прийти через два часа, а может прямо сейчас. И ему не понравится, что я разговариваю с вами.

— А, — сказал тот, что звал ее за столик. — Ну ладно. — Он отвернулся.

Тот, что с растерянным лицом, еще несколько секунд смотрел на Аню, но потом тоже отвернулся.

Инцидент с юношами был исчерпан. И всё же Аня испытывала сильное желание уйти из кафе. Ей захотелось спрятаться за стенами своей квартиры — поскорее убежать и спрятаться, не видеть этих людей, которые, конечно, в глубине души любят ее, но привыкли общаться с миром посредством своих масок. А чего ждать от масок — неизвестно. Особенно, если их обладатели выпьют еще по бутылке водки на брата…

«Так, я посижу еще минут пять — для правдоподобия, — решила Аня. — Потом сделаю вид, что у меня зазвонил мобильник, прижму его к уху, выгляну в окно, радостно помашу рукой, попрошу у официантки счет, быстро оденусь, расплачусь и весело побегу на улицу. Они решат, что за мной приехал муж, и не пойдут за мной».

И тут — о счастье! — мобильник зазвенел у того парня, что звал ее за столик. А через минуту в кафе зашел какой-то амбал и подошел к ребятам. Те встали, оделись, расплатились, ушли. Аня вздохнула с облегчением.

— Ну что? Прятаться в четырех стенах побежим? — спросил внутренний голос.

— Надо пройти это испытание до конца, — ответила Аня. — Сейчас, погоди, я закажу еще пива, успокоюсь. А потом продолжим. ОК?

— ОК.

«Интересно, — подумала Аня, отпивая очередной глоток пива, — если в двадцать лет у меня действительно было убеждение, что все мужчины меня любят, то как мне удавалось не нарываться на неприятности? Например, меня ни разу в жизни не насиловали. По логике, должно быть что-то одно — либо детское наивное „меня все любят, и никто не обидит“, и тогда остается только полагаться на милость окружающих людей, либо какая-то система защиты…»

Аня вспомнила, как однажды летом, на центральном городском пляже, пошла купаться, отплыла метров на пять от берега, и к ней подкатил катамаран с компанией из четверых юношей.

— Девушка! — звали они. — Хотите прокатиться?

Из-за плохого зрения Аня не видела их лиц, а голоса звучали весело, ласково, и понравились Ане. Она улыбнулась, и мальчики начали наперебой уговаривать ее.

Берег был близко, плавала Аня хорошо, катамаран был взят напрокат на станции неподалеку, людей вокруг было много, да и вообще, что с ней может случиться на Центральном городском пляже, где есть даже спасатели? Аня забралась на катамаран.

Пару минут они поболтали. Словарный запас у мальчиков оказался небольшой, область интересов не совпадала с Аниной, и вскоре темы для разговора были исчерпаны. Все замолчали. Аня решила посидеть еще минуту-другую для приличия, а потом поблагодарить и плыть обратно. И тут один из юношей вдруг спросил, как она относится к групповому сексу.

Ошарашена была не только Аня. Застыли все, кто был на катамаране — в том числе и мальчик, задавший вопрос. Поэтому Аня натянуто улыбнулась, давая понять, что восприняла сказанное как шутку и прощает юношу, поскольку он, конечно, уже сам жалеет о том, что ляпнул такую глупость.

Но разговаривать было не о чем, а сидеть молча мальчикам, видимо, не хотелось. И они решили поддержать тему группового секса.

Спрыгнуть с катамарана и уплыть Ане казалось невежливым. Ей требовалось непременно сказать «Спасибо» и «До свиданья». Да и вообще, не хотелось обижать этих хороших, в сущности, юношей. Но их голоса становились всё развязнее и агрессивнее. И когда Аню в четвертый раз спросили, что она думает о групповом сексе, Аня вздохнула и прыгнула в воду.

Ей что-то кричали вслед, когда она плыла к берегу. Аня не слушала.

Добравшись до своих вещей, она легла на покрывало и стала думать, как правильнее всего поступить, если она когда-нибудь снова попадет в подобную ситуацию. Как Аня могла бы справиться с нарастающей агрессивностью юношей? Как могла бы остановить процесс превращения добрых открытых лиц в жестокие тупые маски?

Выходило, что никак. Наверное, есть способы, но Аня их не знает. А раз она не умеет выходить из подобных ситуаций, то лучше в них не попадать. То есть, просто не общаться с мужчинами, способными надеть такие маски.

После происшествия на пляже Аня начала корректировать свое поведение. Теперь, если к ней на улице подходил бритоголовый парень с низким лбом, толстой шеей, толстой золотой цепью и с добрым — да, да, с добрым! — выражением лица и предлагал познакомиться, Аня мысленно отвечала: «Я знаю, ты хороший, и я благодарна тебе за то, что ты не стал скрывать своей симпатии ко мне и выразил ее предложением познакомиться. Но у тебя есть маска, которую ты можешь надеть в любой момент. Мне нравишься ты, но мне категорически не нравится твоя маска. Я готова общаться с тобой, но ведь ты бываешь собой так редко, а большую часть времени носишь маску. Поэтому извини, но…»