Книга Река надежды - Соня Мармен

К сожалению, одиночество не только успокаивало душу, но и пробуждало в памяти образы, приносившие боль. Черты Изабель то и дело возникали у него перед глазами. Ради того, чтобы удовлетворить мужские потребности и ослабить власть, которую давняя возлюбленная до сих пор над ним имела, Александер уединялся с какой-нибудь покладистой дикаркой. После, протрезвев, он снова отправлялся выслеживать диких зверей – спасался бегством от своих демонов. Так и текла его жизнь в Гран-Портаже летом 1764 года…

* * *

К зимовке фактория начала готовиться с первых дней сентября. Зимы здесь были холодные и длинные, особенно для тех, кто не припас достаточного количества дров и пищи. К тому же предстояло еще отремонтировать и утеплить жилища.

В начале осени из долгой и трудной многомесячной экспедиции вернулись вояжеры, именующие себя «людьми Севера». Их каноэ были лучше приспособлены к передвижению в северных регионах страны, чем лодки их собратьев по ремеслу, которые плавали по восточным речным путям.

Гран-Портаж служил отправной точкой пути, который вел на северо-запад. Он проходил по Голубиной реке, затем следовал трудный волок длиной в девять миль до озера Дождевого, а оттуда – к озеру Виннипег и Красной реке через места, изобилующие хвойными лесами и маленькими озерами и речками, которые выточили себе ложе в гранитной или базальтовой породе.

Здесь вояжеры прокладывали пути, на которых обустраивали фактории. То было начало новой эры в прибыльной торговле мехом. На земли, чьими богатствами ранее монопольно пользовалась Компания Гудзонова залива, пришло новое поколение торговцев, готовых на все, только бы присвоить хотя бы частичку этого прибыльного рынка. Зарождалась жестокая конкуренция, скорее даже война, которая впоследствии растянулась на десятилетия.

Осень играючи добавляла новые краски к осеннему лесному наряду. Через несколько недель ему, правда, суждено было скрыться под белым холодным саваном снега, и только хвойные деревья сохраняли свои изумрудные одежки… Александер сидел на камне и любовался захватывающе красивым пейзажем. Взгляд его скользил по складкам гор и голубым водам озера. Время от времени с губ его срывался вздох. Ну почему каждую осень его так мучит ностальгия?

Он думал о Колле, который в это время, скорее всего, был уже на полпути к Шотландии – посреди океана, между небом и водой, между серыми тучами и глубокой синевой… Как и его старший брат, большая часть британских солдат предпочла вернуться домой, к семьям. В Канаде намного чаще оставались офицеры, которые имели возможность купить за небольшие деньги участок плодородной земли или даже целое поместье.

Александер невольно завидовал Коллу, которому предстояло в скором времени ступить на родную землю. Там он укоренится, у него родятся похожие на него дети, и они тоже, в свое время, пустят глубокие корни в каменистую землю Шотландии… Имея крепкую опору на земле предков, они смогут противостоять атакам времени и людей, их будет баюкать теплый ветерок с озера Лох-Ливен, напоенный запахами водорослей, вереска и торфа – запахами его детства.

Они будут знать, откуда они родом, а потому никогда не утратят свою исконность. «Чтобы знать, куда идешь, надо помнить, где твои истоки…» Так, кажется, сказал ван дер Меер? Но почему тогда он ощущает внутри такую пустоту? Да знает ли он вообще, где его корни? Почему ему все чаще кажется, что он явился из ниоткуда?

Впрочем, у Александера не было желания блуждать в лабиринте извечных вопросов мироздания, на которые никогда не найти ответа, поэтому он снова сосредоточился на созерцании пейзажа. Волны озера Верхнее накатывали на песчаный берег, который сразу отталкивал их. Пенистая вода тут же бросалась в новую атаку, загребая своими длинными руками белесый песок и поглощая его. Но суша сопротивлялась, упорно защищала свои хрупкие границы, отдавая по горсти ракушек и голышей. Так, в вечной борьбе природных сил, и формировался окружающий пейзаж… Александеру нравился этот край, суровость и прелесть этих мест, отражавших настроение его собственной души. Жизни не хватит, чтобы познать все тайны этих огромных просторов!

Где-то далеко, в бухте, закричала гагара. Сквозь шорох волн послышался хрустальный смех. Несколько женщин-оджибве забавлялись на мелководье – бросались песком, брызгали друг на дружку, ныряли в прохладную воду. Лучи заходящего солнца золотили их обнаженные тела, обрисовывали мускулы и округлости, заставляли еще ярче блестеть длинные эбеново-черные косы… Александер отвернулся и закрыл глаза.

Невзирая на удушливую жару, он ускорил шаг, чтобы хотя бы в этот раз избежать нагоняя. На этой неделе ему уже трижды приходилось складывать в штабеля брикеты торфа, и это при том, что место пониже спины еще горело от ударов отцовского ремня. Ни за что нельзя опаздывать к ужину! Чтобы укоротить себе путь, он решил пройти вдоль озера. Стаю белых лебедей, резвящихся на воде, он увидел издалека. И конечно же, ему захотелось рассмотреть их получше. Чем ближе он подбирался, тем отчетливее становилась картинка и тем быстрее билось его сердце. В какой-то момент он засомневался, сбавил шаг. Ему не хотелось спугнуть этих великолепных лебедей, красивее которых он никогда не видел…

Женщины смеялись, махали обнаженными руками, плескались в воде. Сердце Александера готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, однако он решил подобраться еще ближе. Он петлял между деревьями и спотыкался о корни, пока не оказался в нескольких футах от прелестных созданий. Какое-то время он, забыв обо всем на свете, наблюдал за ними из своего укрытия. Красивая белая кожа словно бы притягивала к себе солнечный свет… Это напомнило ему белизну изящной статуэтки из кабинета дедушки Кэмпбелла. Длинные нательные рубашки танцевали на воде, то скрывая округлости, то нескромно их облегая. Это было чудесно…

Неожиданно Александер испытал острую потребность в женщине. Но не только чувственную, эротическую, но и эмоциональную, как это свойственно любому человеческому существу. Он желал Изабель – пылко, отчаянно…

Момент отъезда приближался, и он все чаще вспоминал о ней. Ему уже не раз снилось, что она рядом и что он ее обнимает… Он ощущал ее близость всем телом, а оно вибрировало, захлебывалось счастьем! Но вместе с серой мглой рассвета действительность возвращалась к нему в виде одеяла, а иногда – непривлекательной девицы, которую он, по всей вероятности, подцепил в трактире или на улице.

Скоро он снова будет в Монреале… Сможет ли он устоять перед мучительным соблазном увидеться с Изабель? Он мог бы значительно облегчить себе жизнь, оставшись в Гран-Портаже с остальными. Жил бы, как медведь в своей берлоге, целыми днями сидел бы у печки и резал по дереву… Ему не хотелось возвращаться, но таковы были условия контракта. И он не вправе выбирать. К тому же был еще секрет, хранителем которого он стал, и сокровище, которое ему предстояло сберечь, если с Голландцем случится беда.

За спиной захрустела галька, но Александер не стал отрываться от великолепной картины, раскинувшейся у него перед глазами.

– Эй, Макдональд! – раздался высокий голос.

Это был Шабо, которого товарищи звали Желторотиком. Обернувшись, Александер вопросительно посмотрел на юношу.